Все, что не убивает...
Шрифт:
Итачи лежал рядом на расстеленном для двоих добротном черном плаще. Он спал и мокрое от пота тело обдувал легкий ветерок. В мире воронов царило свойственное им бледное, невыразительно-мрачное лето. Наруто сидела рядом и с болью смотрела на своего мужа. На его обтянутые кожей кисти, настолько плотно и туго, что можно было пересчитать все косточки, проследить невооруженным взглядом вены. Тело по-прежнему оставалось крепким, сильным, горячим, но руки, эти руки выдавали мужчину с головой. Что-то съедало его изнутри. Наруто не была медиком, и не могла понять, в чем дело. Лишь чувствовала какую-то болезнь внутри. Но как ее лечить, и что это вообще такое - не
Поэтому водила пальцами по мокрой, остывающей коже, ласкала синие жилки и венки, целовала костяшки гибких, длинных пальцев, обводила мозоли на широких ладонях. От воспоминаний, как они, жестковатые, немного грубые, скользили по ее коже, по телу пробегала сладкая дрожь. Наруто вдыхала аромат секса и собственный запах Итачи - травяной и немного мускусный. Удивительное сочетание. На языке тут же появлялся вкус его шеи, его запястий и плеч, в которые она впивалась губами в минуты страсти. В мире не было никого, кроме воронов, а им не свойственны человеческие чувства. И потому Наруто не стеснялась своего обнаженного вида, затвердевших от ветра сосков, когда склонялась, чтобы вдохнуть запах волос мужа.
Черные глаза Итачи распахнулись, и мужчина впился в подставленный рот. Жадно и в то же время неторопливо. Как только может обладатель шарингана: быстро получить массу информации и ощущений, чтобы затем медленно разложить данные по полочкам. Итачи ласкал, касался чувствительных точек тела, прижимал к себе, и Наруто впитывалась в прохладную и влажную грудь, целовала в ответ. И чувствовала, как колотится в ушах сердце. Не от нехватки кислорода - от жгучего, болезненного счастья быть наедине с любимым человеком. Она желала вплестись в его тело, врости в него душой и сердцем, забраться под кожу и в самые внутренности, чтобы всегда быть рядом, чувствовать его, понимать его.
Целовать его.
Она всхлипывала, когда, опираясь руками на грудь мужа, уселась на его бедра. И сама направила его плоть в себя. Почти закричала от обжигающего ощущения полноты... нет, заполненности, не-одиночества вдвоем. А с губ вместо крика сорвался тоненький стон-писк, прерванный всхлипом и поцелуем. Наруто не умела, не знала, как двигаться, но чувствовала. Где-то на уровне инстинктов ощущала, как нужно правильно. И Итачи... его руки, его губы... в них не было жестокости и жесткости. Он направлял ее, поддерживал, учил и учился с нею сам. И все это так, будто жена была хрупкой чашечкой из фарфора. Его взгляд.... Наруто задохнулась еще раз, встретившись с черными глазами. И не могла напиться этими эмоциями. Восхищение, нежность и некое... благоговение. Итачи словно не верил, что она рядом, под его руками, и мечтал получить доказательства истинности происходящего. И смотрел на нее так, ласкал взглядом так трепетно и нежно, как будто в его объятиях находилась хрупкая лесная богиня.
И она целовала обветренные, искусанные губы, обводила пальцами морщинки на щеках, высокий лоб, красивые скулы. Просто, чтобы он поверил. В нее. В себя. В них.
– Казекаге мертв, - произнес Итачи позже, когда они просто лежали в обнимку.
Наруто приподняла голову от груди мужа, понимающе кивнула и снова опустила. Губы мужчины тронула улыбка при взгляде на свою женщину, растрепанную, с зацелованными, яркими губами. Гордую и прекрасную, стойкую и чуткую. И очень сильную, как телом, так и духом.
И она принадлежала ему. Не потому, что так захотел ее отец, а потому что пожелала
Жаль только, ненадолго. Итачи отстранился от неприятных мыслей. Не время и не место, Наруто может ощутить его изменившееся настроение.
– Теперь ясно, что он задумал, - тем временем произнесла жена, прикусив губу, о чем-то раздумывая.
– На экзамене появился Орочимару. Если учесть, что он может принимать личину другого человека... теперь догадываюсь, где он прячется.
– И что задумал, - откликнулся Итачи, крепче прижимая к себе жену.
Ей предстоит еще одно испытание. И речь шла совсем не об экзамене.
Наруто чутко уловила тревогу мужа, подняла голову, погладила по щеке, отметив, что пора бы ему побриться - щетина приятно покалывала нежную кожу пальцев.
– Не волнуйся, мы справимся. Теперь его цель не мы, а Третий.
Итачи покачал головой.
– Это не помешает ему совместить приятное с полезным, ты же знаешь.
– Мы с Саске будем осторожны. К тому же, - она лукаво улыбнулась.
– К нам вскоре присоединится Шисуи с семьей Узумаки.
– Хм. Как планируешь распределить силы?
– Карин отправлю в Академию, Кейко - к Хокаге. Думаю, он у нас как раз сменится, - прищурилась Наруто.
Итачи поднял бровь.
– Не недооценивай силу Третьего.
– Я только основываюсь на сведениях, что собрал ты об Орочимару, - хмыкнула Наруто, помрачнела.
– И на данных, присланных мне Кейко. Я попросила ее разузнать побольше о санине, когда он ушел из вашей организации. Ты знал, что он балуется техникой Второго, Нечестивым воскрешением?
– Хм.
Наруто кивнула. Муж не знал.
– Особенности этой техники в том, что она требует генетического материала, полной сосредоточенности и правильности выполнения всех стадий, однако потом... контролировать можно какое угодно количество призванных, вне зависимости от их сил и возможностей.
– Значит, он призовет...
– Итачи не зря прозвали гением. Он понимал супругу с полуслова. Если есть возможность выбрать из сильнейших шиноби мира, кого именно призовет Змеиный санин? Разумеется, самых лучших. Тем более, если учитывать его эксперименты и работу на Корень, генетическими материалами он наверняка обеспечен.
– Да. И одному из них я хочу сказать "спасибо" за наш брак. И как следует врезать за Кьюби.
Итачи вновь хмыкнул и поцеловал макушку надувшейся жены. Да, характер Узумаки не перебить фамилией Учиха.
– А вот Шисуи придется оставить в отряде, так его способности не засветятся, - Наруто взглянула на небо, с которого к паре планировал ворон.
– Мне пора. Значит, чунины все-таки пришли нас выпустить из башни.
Она сладко потянулась, хитро подмигнула, когда поймала жадный взгляд мужа. Приятно чувствовать себя желанной. Итачи хмыкнул, поднялся и поцеловал ее на прощанье.