Все, что тебе нужно – это убивать
Шрифт:
— Я… Хм… — Я даже не знал с чего начать на этот раз, несмотря на все, что было в предыдущий.
— Это твой лучший способ вытащить нас с той спортплощадки?
— Ага. Кажется.
— Хорошо. И где мы теперь? — Рита развернулась на каблуках и огляделась.
Мы стояли на широком поле, огороженом с одной стороны баррикадой из колючей проволоки, а с трех других — сетчатым забором. Сорняки пробивались зелеными побегами сквозь трещины в бетоне, который покрывал примерно десять тысяч квадратных метров площади.
— На спортплощадке номер 3.
Мне удалось вытащить
Рита снова повернулась ко мне:
— Мрачновато.
— Прости.
— Нет, мне нравится, что здесь так пусто.
— Странные у тебя вкусы.
— Разве это вкус? Там, где я выросла, было безнадежно пусто. И даже океанов у нас там никаких не было. — Она запрокинула голову, — Небо, оно тут такое яркое!
— Небо? Тебе нравится?
— Не столько само небо, сколько его цвет.
— Почему же тогда твой бронекостюм красный?
На несколько секунд повисла тишина, прежде чем Рита ответила.
— Небо в Питтсфилде такое чистое. Как цвет воды, если окунуть в неё кисточку с голубой краской. Как будто вся вода мира взмыла в небо и растворилась там. — я посмотрел на Риту. Она оглянулась на меня. Карие глаза внимательно смотрели на меня, — Прости. Забудь что я сказала.
— Почему?
— Рита Вратаски таких вещей не говорит. Не очень в ее стиле.
— Не знал.
— Зато я знаю.
— А по-моему, так мило, — я взглянул на нее.
Ритины глаза широко раскрылись, и в них на секунду промелькнул огонек Стальной Суки, но ни один мускул на ее лице не дрогнул.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что это прозвучало мило.
Она взглянула удивлённо. Локон рыжих волос упал ей на лоб, и она подняла руку, чтобы поправить его. Я заметил взгляд её глаз сквозь пальчики. В глазах был странный свет. Она выглядела девушкой, чьё сердце начало оттаивать, ребёнком, чья ложь стала очевидной под строгим взглядом матери.
— Что-то не так? — прервал я неловкое молчание.
— Нет.
— Я не пытался посмеяться. Я действительно хотел тебе это сказать. Наверное, просто не вовремя.
— У нас был подобный разговор в предыдущих петлях, да? Но его помнишь только ты, — поняла она.
— Угу. Прости.
— Ничего, это меня не беспокоит. — Она покачала головой.
— Что же тогда не так?
— Расскажи мне, что мы планировали.
— Ладно. В общем, я еще очень многого не понимаю, — начал я, — Мне надо, чтобы ты мне дала пояснения, как закончить петлю… для чайников.
— Я имела ввиду — расскажи, что вы планировали, чтобы мне не надо было думать обо всем этом.
— Ты шутишь? — удивился я.
— Нет, совершенно серьезно.
— Но ты же Рита Вратаски! Ты всегда знаешь, что нужно делать!
— Будет забавно оказаться разок по другую сторону петли, для разнообразия.
— Для меня не так уж забавно, — не согласился я. Мне было непонятно, что она имела ввиду, сказав «будет». Я думал, что она уже
— Мне кажется, я заслужила право посидеть и посмотреть, — сказала она, — Я уже перелопатила кучу дерьма навроде этого. Теперь твоя очередь. Чем раньше ты это поймешь — тем лучше.
— Я знаю, — вздохнул я.
— Уж не обессудь.
— Ладно, еще малость рановато, но следующая остановка у меня в столовой. Хочешь перекусить чем-нибудь из японской кухни?
В столовой было шумно. В одном углу группа солдат смотрела, кто из них сможет сделать больше отжиманий за три минуты. Другая группа, мимо которой мы прошли, играла в «слабо сожрать», пробуя загадочную жидкость, смахивающую на смесь кетчупа, горчицы и апельсинового сока. В дальнем конце зала какой-то парень под банджо пел народную песню — а может это была просто тема из какого-то старого аниме, популярного лет 70 назад. Одно из религиозных течений изначально использовало её как антивоенную песню, но парней, которые записывались в ОСС, это не волновало. Мелодия была легко запоминающейся, и этого было достаточно, чтобы она стала хитом в бронепехоте.
Давайте вместе вступим в а-а-армию!
Давайте вместе вступим в а-а-армию!
Давайте вместе вступим в а-а-армию!
И что-нибудь в себе убьем!
Все это я видел уже 159 раз. Но с тех пор, как был пойман этой петлей, я с трудом замечал те проявления внешнего мира, которые не вели непосредственно к выходу отсюда. Я тихо сидел в маленькой серой столовой, отстранившись от шума и методично наполняя рот безвкусной едой.
Даже, если битва пройдёт хорошо, некоторые из этих солдат не вернутся. Если плохо, вернётся ещё меньше. Все это знали. Бронепехота была Санта-Клаусом, а битва — нашим Рождеством. Что ещё делать эльфам в Сочельник, кроме как расслабиться и выпить немного эгг-нога.
Рита Вратаски в стошестидесятый раз ела тот же самый обед, но на этот раз — сидя напротив меня. Она рассматривала свой стошестидесятый умебоши.
— Что это?
— Умебоши. Это плоды уме… Их часто называют сливами, но, на самом деле, они больше похожи на маринованную курагу.
— А какие они на вкус?
— Еда — как война. Ее надо попробовать самому.
Она потыкала два-три раза палочками, затем отбросила осторожность и положила плод в рот. Кислота поразила её ударом тяжеловеса. Рита согнулась, хватаясь руками за своё горло и грудь. Я заметил, как мускулы дрожат на её спине.
— Нравится?
Рита жевала, не поднимая глаз, а потом выплюнула на тарелку идеально чистую косточку, вытерла уголки рта и перевела дыхание.
— Совсем не кисло!
— Ну да, в этой-то столовке. — подтвердил я. — Тут слишком много иностранцев, так что, если хочешь попробовать настоящих, надо идти туда, где местные едят.
Я взял умебоши со своего подноса, закинул в рот и сделал вид, что наслаждаюсь вкусом. Честно говоря, он был такой кислый, что чуть не скрутил мне рот в трубочку потоньше жопы краба при отливе, но я не собирался радовать этим фактом Риту.