Все, что тебе нужно
Шрифт:
— Повариху, — поправил Руслан. — И желательно помоложе.
— Ты ешь только пищу, приготовленную молодыми женщинами? — удивилась американка.
— Я слишком долго ел пищу, приготовленную скульптором Германом Колесниковым. И вообще мне надоело мужское общество. Мужчина в идеале должен быть окружен красивыми молодыми девушками и как можно реже контактировать с себе подобными.
— Только, пожалуйста, не говори это моему другу Дику Стейнеману. Он гомосексуалист и думает совершенно иначе, чем ты.
— А он что, тоже здесь?
— Нет, он в Америке, в Сан-Франциско,
— Между прочим, когда у нас переводят ваши выражения типа «San-Francisco, California», обычно добавляют слово «штат». Сан-Франциско, штат Калифорния. С Фриско все просто, но если ты назовешь по-американски какой-нибудь маленький городок, не каждый поймет.
— Да? Я не знала, спасибо. Это очень хорошо. Ты будешь учить меня русскому языку. Я не очень правильно говорю иногда.
— Ты отлично говоришь, хотя «иногда» чаще ставится первым или вторым словом, а не последним. Но все равно ты говоришь по-русски в тысячу раз лучше, чем я по-английски.
— А ты говоришь по-английски?
— Нет. Я изучал его в школе, но наши школьники могут говорить на иностранном языке только с учителями.
— Почему? Разве запрещено говорить с другими людьми?
— Нет, конечно. Просто то, что у нас в школе называют английским языком, ни один англичанин или американец не поймет. А если поймет и что-нибудь ответит — то я-то уж точно не пойму, что он сказал.
— А читать по-английски ты можешь?
— Со словарем. А еще лучше — пропустить текст через компьютерный переводчик. Тогда я точно пойму, о чем там речь.
— Да? Тогда я должна поставить пароль на мой дневник. Я не хочу, чтобы ты читал то, что я пишу о тебе. Ты не обидишься на это?
— Я потребую надбавки за секретность. Кстати, мы до сих пор не оговорили мою зарплату. Ты ведь не хочешь ущемлять мою гордость, так? А если мне придется каждый день просить у тебя деньги на неотложные нужды, моя гордость будет страдать.
— А какую зарплату ты хочешь иметь, чтобы твоя гордость не страдала?
— А это зависит от твоих возможностей и намерений. Ты ведь хочешь проверить реакцию моей загадочной души на большие деньги. А для этого надо сначала определиться, что ты понимаешь под большими деньгами.
— Да, наверное, ты прав. Но я не хочу давать тебе зарплату. Это совсем другие отношения, не такие, как мне нужно.
— А как тебе нужно?
— А вот как. Я дам тебе одну мою карточку, на которой есть 25 тысяч долларов. Я могу управлять этими деньгами через Интернет, а платить по этой карточке может любой, у кого она сейчас. Тебе ведь хватит 25 тысяч долларов на первое время?
Тайком сглотнув, Руслан ответил достаточно ровным голосом:
— На первое время — да.
— А потом я переведу на этот счет еще сколько-нибудь долларов. Конечно, если наше сотрудничество не прекратится раньше.
— А по какой причине оно может прекратиться?
— Ты ведь хочешь чувствовать себя наемным работником? А наемного работника иногда можно уволить.
— А если бы я хотел чувствовать себя твоим любовником, ты бы сказала, что любовника запросто можно выгнать пинком под зад?
— А это, как у вас говорят, вторая сторона
— Понял, — сказал Руслан тоном Сыроежкина, которому Электроник только что объяснил свое внутреннее устройство.
Он действительно понял. Карточка — не наличные. Он сможет ею пользоваться, но у Марии будет возможность в любой момент перекрыть счет.
Был в этом и неприятный момент. А что, если американка с неизвестной целью заманивает его в ловушку. Даст ему карточку, а потом заявит, что ее украли.
Как и большинство людей в этой стране, Руслан считал, что доверять людям следует только в самом крайнем случае.
Правда, Мария была готова доверить ему 25 тысяч баксов. Но если верить ее словам насчет папиного наследства, то это для нее сумма ничтожная. А Руслан рискует свободой. Никакой суд не поверит в фантастическую историю, что вот, мол, подошла к нему на улице американка и предложила кучу денег в обмен на загадочную душу. Уж лучше прямо сказать, что продал душу сатане. Тогда хотя бы на психиатрическую экспертизу направят и могут даже признать невменяемым.
— Джентльмены предпочитают наличные, — сказал Руслан вслух. — Но карточку тоже можно. Только напиши расписку, что ты мне ее действительно дала. Добровольно и без принуждения.
Руслан наглел на глазах. С ним такое бывало. Если его с самого начала осаживали, он подчас замыкался в себе до состояния полной неконтактности — но если не осаживали, тогда держись.
А тут еще примешивалась психология. Руслан не очень-то верил в реальность происходящего. В мозгу пульсировало всепоглощающее «Так не бывает», фоном шли разглагольствования скульптора Германа Колесникова о тщательно наведенных галлюцинациях, а невидимый чертик с левого плеча шептал, что вся эта история может повлечь за собой только дополнительные проблемы. Так что если американка сейчас обидится и выгонит Руслана к чертовой матери на улицу, то это будет лучше всего — меньше проблем. И не надо думать, что делать с деньгами, свалившимися на голову по причудливой прихоти небес, дабы американка не разочаровалась в русской душе.
— Ты мне не доверяешь? — спросила Мария.
— Людям надо доверять только в самом крайнем случае, — озвучил Руслан мысль, пришедшую ему в голову пятью абзацами выше. — А вообще-то я не доверяю нашей милиции. Что если меня задержат, обыщут и найдут твою карточку? Что я скажу? Что одна знакомая девушка дала мне ее поносить?
— А за что тебя могут задержать и обыскать? Разве ты преступник?
— Я — нет. А вот менты… Если ты думаешь, что Россия шибко демократическая страна, то это большое заблуждение.
Этот аргумент подействовал, и Мария, которая на протяжении этого разговора должна была обидеться не меньше трех раз, однако ни разу этого не сделала, написала расписку сразу на двух языках. И подписала: «Мария Кервуд».
4
В ресторан Руслан и Мария вечером не пошли. И нанимать в срочном порядке повара (повариху) тоже не понадобилось. Питер — город все-таки отчасти европейский, и, располагая деньгами, здесь можно заказать неплохую еду на дом.