Всё, что ты хотел узнать о своей мечте…
Шрифт:
– Ты ведь не отстанешь, Яков, правда? – С обреченным видом спросил Иван Кузьмич.
– Сам всё знаешь. Так что же зря пустые разговоры говорить? Вы же моя семья, ты мне как брат, а Анька мне как дочь. Что же мне сидеть прикажешь на ёлке? Так я не взберусь, староват, знаешь ли. – Развел руки в стороны Яков.
– Ладно, если других предложений не имеется тогда решено, завтра выходим. Пошли тогда готовить товар что ли? Эх, коммерсанты, итить её мать, – махнул рукой Иван Кузьмич и поцеловав Прасковью Романовну в лоб, пошёл во двор.
Яков молча последовал за другом. Игнат сидел чернее тучи, желваки на скулах ходуном ходили. Прасковья Романовна присела рядом и стала гладить Игната по спине и по голове.
– Ничего Игнат, всё образуется. Анька
– Уже ничего не наладится. – Строго сказал Игнат. – Посмотри, что кругом творится? Они от нас не отстанут. Это только начало. Вспомни, что с Анькиной семьей сделали? Мы должны уехать. И как можно дальше. Я не собираюсь в это ввязываться, тут не знаешь кто прав, кто виноват, не знаешь, кто за кого. На лошадях за месяц можем до Польши добраться, или до Одессы, а там через море в Болгарию, а потом решим, что делать.
– Мы не дойдем Игнат, нас по дороге пристрелят или в лесу прикопают, как Яков сказал. Нужно много провизии брать и Якова не оставишь одного. И как вы будете с нами стариками валандаться в дороге? Авось, скоро всё пройдет, устаканится. Это наше родовое место, оно нам поможет и укрыться, и прокормиться, нам тут духи предков помогают…
– Мам, да что за глупости? Какие духи? – Перебил Прасковью Романовну Игнат. – Под угрозой все наши жизни! Мы не можем просто сидеть и смотреть на всё происходящее. Надо сейчас действовать, пока везде суета и неразбериха мы можем проскочить. Нам всё равно не выжить тут. Всё изменилось, мам. Если бы ты слышала, что мужики в лесу говорят. В селе и в соседних деревнях просто ужасы творятся. Людей убивают без суда и следствия. Из домов выносят всё, что можно унести. В городах уже голод начался, в деревне пока лето люди могут прокормиться, а зимой что будет никто не знает.
– Ох, не знаю я что и делать, – растерянно сказала Прасковья Романовна. – Как же мы всё это бросим? Мы с отцом всю жизнь тут прожили. Всё для вас строили. Как же мы всё это бросим?
– Мам, мы найдем другой дом ещё лучше этого. Как только Анька немного поправится будем выдвигаться. Я с отцом уже обговаривал это, он был не против. Правда, он сам хотел с тобой поговорить, ну ничего, авось, не осерчает на меня за болтливость. И Якова с собой возьмём, если он захочет. Есть ещё две семьи, которые с нами ехать согласны. Нужно будет и Шурку уговорить ехать, ей теперь тут тоже небезопасно. Может, ещё кто пойдет. Мам, прорвемся. Потом смеяться все вместе будем, как ты боялась.
– Ладно сынок, раз вы всё решили, то я спорить не буду. Куда вы туда и я. На всё воля Бога. Иди помоги отцу, а я пойду Аньке поменяю примочки.
– Мам, можно я с ней чуток посижу?
– Конечно, сынок, иди к ней
Игнат ушел в комнату к Аньке, а Прасковья Романовна вышла в сенцы спросить какая помощь нужна мужчинам.
Игнат подошел к тихо спящей Аньке и присев на пол рядом с кроватью, лицом уткнулся в её крошечную ладошку. Она ему показалась такой маленькой и беззащитной. Анька всегда была худышкой и легкой как пушинка, а сейчас, казалось, что совсем растаяла. Сердце у Игната сжалось при виде жены в таком состоянии. Комок подступил к горлу и глаза предательски защипали от подступавших слез.
– Ничего милая, скоро всё это закончится. Ты у меня борец. Анька, какая же ты смелая? Я даже и не представлял, что у меня такая храбрая жена. Я люблю тебя милая моя, больше жизни. Выздоравливай скорей, ты нам так нужна.
Игнат действительно любил Аньку больше жизни. И полюбил её, как только увидел, с первого взгляда. Анька, конечно, даже не смотрела в его сторону, поклонников у неё всегда была туча. И это не удивительно, потому что она действительно была красивой очень, глаз не отвести, характер при этом у неё всегда был весёлый и задорный. Только пережитые страдания наложили на её глаза отпечаток глубокой тоски, но не озлобили её.
Анькины родители бежали в их края с Дона. Её отец был атаманом в
У Аньки было ещё три брата, два старших и один младший. После того как «Сырец» [6] затеял расказачивание [7] , им всем пришлось бежать в разные стороны. Надо было конечно этого Сырца ещё в Ростове добить, чтобы не повадно было, когда там была соответствующая обстановка.
6
Сергей Иванович Сырцов – советский партийный и государственный деятель, третий председатель СНК РСФСР. Один из главных идеологов расказачивания в Области Войска Донского.
7
Расказачивание – политика, проводившаяся большевикам в ходе Гражданской войны и в первые десятилетия после неё, направленная на лишение казаков самостоятельных политических и военных прав, ликвидацию казаков как социальной, культурной общности, сословий Российского государства. Политика расказачивания вылилась в итоге в массовый красный террор и репрессии против казаков, выражавшиеся в массовых расстрелах, взятии заложников, сожжении станиц, натравливании иногородних на казаков. В процессе расказачивания также проводились реквизиции недвижимого и движимого имущества, в том числе, домашнего скота и сельскохозяйственной продукции, переселение крестьян из числа малоземельных народов, иногородних и бедняков на земли, ранее принадлежавшие казакам, выселения целых хуторов и станиц.
Натравили на казаков всех, кого можно и крестьян, и рабочих. Всего людей лишили: домов, скотины, земли. И теперь тоже самое делают только уже со всеми остальными. Конечно, теперь всё на благо Советов. Сейчас люди забыли, что они люди. Почти всю Анькину семью убили.
Два старших брата погибли, давая отпор всем этим мародёрам, когда всё это началось. Когда Анькин отец узнал об их гибели то сразу собрал всю оставшуюся семью, и они пешком ушли на север. В этих краях у него жил брат. Дорога у них была тяжелая. Шли больше месяца, осенью в холод. Все переболели дорогой, но добрые люди помогали, кто едой, а кто ночлегом. Анькин отец быстро сдавал. Когда пришли в село он уже был стариком. Ничего уже не говорило о его прошлом. Никто бы и не подумал, что этот седой старик был бравым атаманом.
После того как их обустроили в пустой избе почти на краю деревни, он почти сразу умер. Как будто бы ждал специально, когда семья будет в безопасности. Младший Анькин брат, после смерти отца решил в леса уйти, когда там образовалось белое подполье, и больше о нем никто не слышал. А Анька с матерью остались вдвоем.
Когда Игнат впервые увидел Аньку, то сразу понял, что она будет его женой. Есть такие люди, которые своей уверенностью в завтрашний день, могут исполнять желания. Вот Игнат и был как раз из таких людей. Он был человек-гора. Всегда невозмутим и непоколебим, окутанный ореолом спокойствия. Рядом с ним всё и все становились тише, спокойнее, миролюбивее.
Когда они первый раз встретились Аньке было шестнадцать лет и Игнат терпеливо ждал, когда она станет взрослой. Но всё равно присматривал за ней, хоть и издалека. Близко Анька к себе никого не подпускала, и Игнат решил признаться в своих чувствах на исходе её семнадцатого года. К тому моменту Игната она уже, конечно, разглядела и почти сразу согласилась, для проформы, помучила парня минуты три, а потом кивнула. Игнат хоть и не сомневался в её ответе, но эти три минуты сильно мучился.
Свадьба у них была скромная, не как в деревне привыкли по три дня гулять. В субботу днём обвенчались в церкви, а вечером собрались семьей в доме у родителей Игната. Со стороны Аньки была только мать и две подруги.