Все цвета радуги

Шпаков Валерий

– Продолжается, – подтвердил Зоров. – С несколько изменившимся балансом сил. Хотя потеря двух человек в отряде Черного Гладиатора в какой-то степени, быть может, скомпенсирована появлением в нашей команде лже-Олвара с чужой программой. Ожидание удара в спину – неуютное ощущение.

– Не знаю, не знаю… – прошелестел голос Дальвиры. – В любом случае будьте предельно осторожны. Желаю удачи. И постарайтесь связываться со мной почаще. А то, смотрю, совсем забыли своего командира.

– Не забыли. Постараемся. До связи, – сказал Зоров и спрятал кристалл.

На душе почему-то было муторно.

Глава 6

Оранжевый мир живо напомнил Зорову одну из двух наведенных на него галлюцинаций во время экспедиции на Землю… да, той самой, с которой все началось… и теперь продолжается. Только… напомнил ли? Его галлюцинация была перед ним воочию. Так же, как и тогда, царила дрожащая, пугливая тьма. И река Тиана несла на своей черной маслянистой груди всяческий хлам и трупы, трупы, трупы… Заплыв мертвецов по мертвой реке в никуда… и еще: невыносимый смрад, радиация, какая-то химическая дрянь, далекий гул стратосферных бомбардировщиков, сполохи багрового огня в нескольких милях за спиной… Все то же самое. Почти. Как говорится, плюс-минус… Оранжевый мир, значит. Приехали, господа. Дальше, с вашего позволения, пешочком. Пешкодралом-с. Только осторожно – ножки не поломайте.

…Да, давненько на душе Зорова не было так скверно. И переход вроде бы прошел удачно… никто не лишился сознания и не потерялся… а все равно что-то давит, давит на сердце… Предчувствия, что ли? “Предчувствия его не обманули”… Ч-черт! Ну а остальные?

Рангар, мучительно морща лоб, тоже вспоминал… все-таки значительную часть памяти Зорова он унаследовал. Но держался, не в пример брату, бодрее. Зато Ладу увиденное привело в ужас, и ее тело сотрясала крупная дрожь. Она крепко прижимала Олвара к груди, но он вряд ли нуждался в успокоении, держался поразительно хладнокровно. И хотя лицо его брезгливо кривилось от отвратительных запахов, во взоре явно читалось любопытство.

– Однажды я уже имел сомнительное счастье видеть все это, – первым нарушил молчание Зоров.

– Это было видение, но очень, очень реальное… Тогда я был бойцом элитного десантного подразделения по имени Динг… Слава Богу, что сейчас я Зоров Александр Георгиевич…

Он взглянул на экран наручного прибора, и лицо его приобрело озабоченность. Быстро достав из нагрудного кармана плоский флакон, он высыпал на ладонь восемь ярко-зеленых капсул и каждому члену отряда протянул по две.

– Выпейте. Здесь сильный радиационный фон.

И хотя слова “радиационный фон” он произнес по-русски, ибо эквивалента во всеобщем языке Коарма не существовало. Лада и Олвар послушно проглотили капсулы. Рангар тоже но затем скривился и спросил:

– Сколько?

– Пятьдесят три рентгена. Принятая нами доза биолакса нейтрализует такой фон излучения на сутки.

– Хорошо хоть это. А то больно здесь… место мерзкое.

Налетел порыв ветра, нагнетая тошнотворную вонь… и вдруг все отвратительные запахи исчезли. Четверо людей полной грудью вдохнули воздух чистый и благоуханный.

– “Ошейник”

заработал! – воскликнул Зоров. – А я уж думал, что они сломались… Замечательно!

– Кстати, откуда у тебя эта штука? – спросил Зоров, коснувшись обвивавшего шею мальчика обруча.

– Мне дал Черный Гладиатор, – спокойно ответил Олвар. – И не только мне – Балеару и обоим магам.

– А как же он сам? – спросил Зоров. – У Черного Гладиатора был “ошейник”?

– Не знаю, – пожал плечами Олвар. – А разве это так важно?

– Ну… может, и важно. Видишь ли, в таких экспедициях, как наша, любая информация важна.

Его перебил Рангар, уводя разговор хоть и с очень интересной, но скользкой темы:

– Слушай, брат, а почему наши “ошейники” не включились сразу? И мы почти итт дышали этой гадостью?

– Думаю, существует определенная критическая концентрация того или иного вредного компонента в атмосфере, на которую реагируют датчики “ошейника”. В момент ее достижения он автоматически включается. Слава Богу, что эти прекрасные устройства функционируют. А то мы с Рангаром в какой-то момент засомневались.

– Да уж, – проворчал Рангар. – Но мне кажется, что сейчас главное не это… хотя то, что “ошейники” включились, не лишено, конечно, приятности.

– Я тебя очень хорошо понимаю, – сказал Зоров. – Главное для всех нас сейчас – выбрать правильное направление движения. Что там твое чутье, Лада?

Лада закрыла глаза, словно прислушиваясь, и беспомощно покачала головой:

– Нет… Ничего не чувствую. Везде так гадко…

– Нам туда, – вдруг уверенно произнес мальчик, показывая в сторону устья Тианы.

– Как ты это определил? – спросил Рангар, с трудом маскируя подозрительность.

– Не могу объяснить, – пожал плечами Олвар. – Просто у меня такое ощущение, вот и все.

Рангар с сомнением посмотрел на Зорова.

– Мы пойдем туда, – твердо произнесла Лада, перехватив его взгляд. – Вы верили мне, теперь поверьте моему сыну.

Равнина, по которой они пробирались, могла подвигнуть на написание картины “Ад” художника с воображением гораздо менее мрачным, чем у Иеронима Босха. Выжженная взрывами земля крошилась под ногами, дымились огромные воронки и остовы исполинских танков и самоходок, от развалин одиночных строений шел сильный жар, и их приходилось обходить стороной, кое-где полыхали настоящие пожары. Над головами, подсвеченная багровыми сполохами, неслась сплошная масса низких облаков. Стенающих грешников, правда, нигде видно не было.

Наверное, они уже свое отстенали. С чертями дело обстояло далеко не так однозначно, потому что их дважды обстреляли из автоматического пулевого оружия. Были это черти или правительственные войска – разве есть разница? И когда они в темноте напоролись на самоходку и вынуждены были залечь под ураганным пулеметно-автоматным огнем, не все ли равно им было, кто стреляет: черти, солдаты?

Стреляли, впрочем, солдаты (хотя на войне тех и других различить трудно). Чей-то голос пролаял в мегафон: