Все цвета тьмы. Часовой галактики

Биггл Ллойд, младший

— Не имею ни малейшего представления.

— Как и все прочие. Как ни огромен он может быть, планета слишком велика, чтобы можно было догадаться. Государственные учреждения каким-то образом сообщаются с ним, но там работают только туземцы. А они делают вид, что им ничего не известно.

— А ты спрашивал их?

— Я только этим и занимался с тех пор, как мы прибыли сюда.

— Боюсь, что не смогу помочь тебе.

— Мы договорились до двух вещей, — сказал Мецк. — Первое: мы должны взять на себя важнейшую задачу — защиту Всевышнего. Второе: если кому и известно его местоположение, так это — туземцам,

ответственным за уход за ним. А это означает, что, как только придет Тьма, оно станет известно всем туземцам до единого. А также и Тьме.

— Согласен.

— Гул Дарр, как нам защитить Всевышнего от туземцев, когда они знают, где он, а мы — нет?

— А никому не приходило в голову спросить самого Всевышнего, где он?

Мецк часто заморгал.

— Нет. Никому не приходило…

— Когда очередь дойдет до меня, я спрошу об этом.

Мецк просиял.

— Спасибо тебе, Гул Дарр! Пожалуй, ты всегда знаешь, что делать!

— Да, — согласился Даржек. — Это редко помогает, однако я обычно знаю, что делать.

Перед тем, как вернуться домой, он заглянул в один из парков. Здесь старались вовсю двое агитаторов. Даржек еще не знал приморианского настолько, чтобы понять все, что они говорят, но и то, что он разобрал, разозлило и ввергло в подавленное настроение. Он сосчитал туземцев: девятнадцать слушателей в одной группе, двадцать семь — в другой. Все они слушали бесстрастно, даже не глядя на ораторов. Тщетно искал он в их лицах хоть какую-то подсказку. А ведь она, определенно, была — только странным образом ускользала…

У трансмиттеров он обнаружил еще одну группу, собравшуюся возле небольшого здания. Протолкавшись вперед, он увидел слово, жирно намалеванное на гладкой стене. Туземцы молча изучали надпись. Осваивать местную письменность Даржек не брался. Пришлось возвращаться с урсДвад и просить его перевести. Озадаченный туземец ответил, что написанное не имеет смысла. Но, когда Даржек попросил его произнести написанное, для него слово немедленно обрело смысл.

На стене приморианскими буквами было написано: «Грильф».

Помещение называлось Консультационным Залом. То был огромный круглый зал, и в стене его имелось множество дверей, ведших в небольшие кабины для консультаций. Желающие получить консультацию терпеливо брели по кругу, ожидая, когда освободится кабина прямо перед ними, или стараясь занять стратегическую позицию меж двух дверей. Когда очередная дверь открывалась, среди тех, кто оказывался возле нее, начиналась ограниченная рамками приличий возня: каждый желал оказаться следующим.

Подождав немного, Даржек занял свое место среди ожидающих очереди. К удивлению своему, он обнаружил, что не так уж торопится проконсультироваться с Всевышним. Он чувствовал себя, точно жених, охладевший к невесте за миг до начала свадебной церемонии. Слишком поздно он осознал, что действие, которое он вот-вот совершит, необратимо. Всевышний может задать ему множество неудобных вопросов — например, о том, зачем он швырялся средствами, точно мот, которому попалась в руки кипа кредитных карт. Не исключена была также возможность того, что Всевышний, узнав о том, где находится Даржек, обрушит на него водопад приказов и распоряжений. Он был готов принять помощь Всевышнего, но выполняемые Яном Даржеком решения должны быть его собственными!

Он вовсе не собирался сделаться лакеем при компьютере, даже при компьютере по имени Всевышний.

Он брел вместе со всеми, не делая попыток войти в кабину. Столь разношерстной толпы ему еще не доводилось видеть. «Отбросы галактики», думал он. Но это, конечно же, было не так. Они были такими лишь с виду. Торговцы, администраторы, промышленники, ученые, философы, возможно, даже художники и писатели — все они пользовались традиционным правом на консультацию с Всевышним. Вот, подумал Даржек, ярчайший пример демократии в действии, возможный лишь оттого, что галактикой правит компьютер. Ни единое разумное существо не могло бы соответствовать требованиям такой демократии.

Прямо перед ним, опадая, отворилась дверь. Глубоко вздохнув, он подождал, не воспользуется ли представившейся возможностью кто-нибудь другой. Но он был настолько ближе всех к двери, что остальные безоговорочно признали его приоритет и двинулись дальше. Даржек шагнул в кабину, и дверь, тихо щелкнув, сомкнулась за ним. Он оглядел помещение: стол, клерк-туземец, трансмиттер и кресло.

— Изложите свой вопрос, пожалуйста, — сказал клерк.

— Я прошу о приватной беседе с Всевышним.

— О приватной беседе…

— Да, — твердо сказал Даржек, заранее решивший, что, учитывая агитаторов в парках, ни один туземец не должен слышать его разговора с Всевышним. — Только Всевышний и я. Пожалуйста, организуйте это как можно скорее. Дело не терпит отлагательства.

Грудь туземца всколыхнулась, отчего голова его задралась к потолку.

— Я выясню.

С этими словами он встал и исчез в трансмиттере.

Присев на краешек кресла, Даржек напряженно ждал. Вернувшись, туземец вежливо сказал:

— Благоволите следовать за мной.

Они телепортировались в другой кабинет, и там их ждал еще один туземец.

— Вы просите о приватной беседе с Всевышним? — спросил он.

— Да, — подтвердил Даржек.

— О чем вы хотите консультироваться с Всевышним?

— Это также дело конфиденциальное.

— Не знаю… Но опасаюсь, что…

— Спросите самого Всевышнего, — предложил Даржек.

— Я не имею права на это, не имея доказательств важности вашего дела.

Даржек протянул к нему руку.

— Мой счет. Покажите это Всевышнему и скажите, что владелец этого просит о приватной беседе с ним.

— Пройдемте со мной, пожалуйста.

Он проводил Даржека к целой комиссии из трех членов, один из которых молча приложил его ладонь к сканеру и отправил запрос. Приемник тут же отщелкал ответ.

— Просьба удовлетворена! — в благоговейном трепете воскликнул туземец.

Даржек скромно промолчал. Туземец провел его к трансмиттеру, и Даржек оказался в конце коридора, освещенного неярким красным светом. Он уверенно двинулся вперед. На этот раз он знал, чего ожидать: острия ледяных игл ощупали тело, закружилась голова, навалилась огромная тяжесть, тело онемело. Весь в поту, он достиг противоположного конца коридора, и тяжесть исчезла. Перед ним была открытая дверь. Отерев лицо, он размял онемевшие конечности и вошел в комнату. Победно приблизившись к столу, он замер в ужасе. На столе стоял передатчик незнакомой модели. Как им пользоваться, Даржек не имел ни малейшего понятия.