Все дело в крови

Колдунья умирала.

Лекарь не раз уже говорил ей, что проблемы со здоровьем серьёзны, и что давно пора заняться лечением, а не одним лишь преподаванием и общественной деятельностью. Но колдунья не могла бросить помощь негам, людям, лишённым магии от рождения. Её родная дочь была такой – разве колдунья имела право бросить своё дело? А теперь силы на исходе, и даже магия кольца почти исчезла. Но она так ничего и не сказала – Совет не хотел верить, что Ольга уйдёт, так и не дав напоследок ни одного из своих знаменитых пророчеств.

Они не всегда сбывались. Не полностью. Но те её предсказания, что оказывались

точны, а таких было немало, оказывались важными практически всегда. Потому и в этот день представители Малого Совета толпились в фойе академической больницы, стараясь узнать из первых уст, стать первыми, кто донесёт весть, запечатлеть своё имя в истории, как имя того, кто скажет людям… а чёрт знает, что там могла предсказать карга на смертном одре!

Мамонова пророчества, впрочем, не интересовали. Он просто был одним из преподавателей, что по очереди несли вахту у постели старой чародейки. Так уж вышло, что удар хватил Ольгу Пархоменко прямо в аудитории посреди лекции, и повреждения мозга были так сильны, что лекари сказали категорическое «нет» на телепортацию в столицу. Требовалось хоть немного стабилизировать преподавательницу, и регенерирующие зелья заливались прямиком в вену, но это не помогало. Ольга как будто сама внутренне сказала «стоп» и отказалась бороться.

Мамонов зевнул – часы пробили три, и мужчина уже сто раз пожалел, что согласился подменить Медузу этой ночью. Но бессмертная горгона, как бы ни парадоксально это звучало, сегодня и впрямь выглядела смертельно уставшей – Мамонов пожалел её, и подменить на дежурстве вызвался сам, хотя, положа руку на сердце, был не обязан, да и преподавателем-то являлся не в полной мере. Обычно он появлялся в академии раз в неделю или две, когда вёл занятия у курсантов ОБТС, хотя работа ему нравилась, и он уже вполне подумывал, не перестать ли брать сверхурочные в Суресском округе, потому что Влад, откровенно говоря, уже начинал раздражать. Ещё совсем молодой, но бесконечно грамотный ОБТСовец, он бы стал невероятным детективом. Однако в нём было что-то такое, что, лично на Мамонова, навевало жуть. Что-то в глубине водянистых глаз, которыми Влад смотрел на тебя, не мигая…

Он не сразу понял, что колдунья очнулась, настолько ушёл в собственные мысли. Но слабый стон повторился, и Мамонов обратил внимание на прикованную к постели женщину. Подошёл ближе, сел рядом.

Когда-то она вела у него занятия. Великолепный учёный, она преподавала студентам обобщённую боевую магию и могла конкурировать в этом деле со вполне себе практикующими ОБТСовцами. Но Ольга Ефимовна была хоть и энергичной, но мирной женщиной – ловить преступников и гонять нежить было не для неё.

Последний раз перед болезнью Георгий Робертович Мамонов видел Ольгу Ефимовну недели три назад. Яркая, интересная, юморная – ему всегда нравилась эта тётка, хотя она в своё время и гоняла его за прогулы и едва не завалила ему сессию на четвёртом курсе. Она и в старости сохранила благородный вид, но, будучи молодой, поговаривали, была настоящей красавицей. Рыжая, темноглазая, с бледной фарфоровой кожей – сейчас всё это померкло, растворилось на постели, слилось с больничными стенами. Она как будто сама стала духом болезни, как будто и кольцо на пальце стало растворяться, готовясь уйти туда, откуда и пришла его магия – в природу. Мамонов понял, что Ольга не выкарабкается, но был готов выслушать последние слова и выполнить последнюю просьбу. Если Ольга сможет их озвучить.

– Здравствуй,

Ольга Ефимовна. – Мамонов слегка улыбнулся, когда понял, что преподавательница его узнала. – Как ты себя чувствуешь? Может, принести чего?

Она не говорила. Только моргала глазами, медленно, почти готовая из закрыть. Кольцо на её руке, золотая змейка, проглатывающая свой хвост, действительно растворялась, говоря о том, что магия, питающая чародейку, угасает.

– И… И….

Звук, сорвавшийся с губ колдуньи, стал неожиданностью. Мамонов обратился в слух, не переспрашивал, боясь, что за собственными словами может пропустить что-то важное.

– И… Ида… не исчезла. Магия не исчезла. Она в ней. Жива. Внучка… внучка заберёт из стихий… будет управлять. Внучка примет… удивительная девочка… возьмёт, когда случится горе…

Мамонов сидел ещё несколько минут, почти прижавшись ухом к губам чародейки, пока до него, наконец, не дошло, что больше слов не будет. Он встал со стула: глаза Ольги были закрыты, кольцо исчезло с пальца. Колдунья умерла.

Представители Малого Совета были раздосадованы тем фактом, что первыми о смерти Ольги Пархоменко узнали даже не медики или ректор, а какой-то ОБТСовец, что вёл здесь две-три лекции в месяц. Но всё же вежливо выслушали его рассказ о последних минутах чародейки.

– Да, Ида, - Мамонов кивнул. – Я уверен. Хоть и не знаю, кто это.

– Вероятно, что её дочь, - ответил один из представителей, сутулый маг с седой бородкой. – Аделаида, она нег и живёт в параллели.

– О, тогда всё ясно! – воскликнул второй представитель, которого эта новость не заставила встать с дивана возле панорамного окна в фойе. – У Ольги Ефимовны есть внучка, дочь Аделаиды. Она унаследует магию, не станет негом, как её мать. Нам стоит подготовиться к приходу в мир очередного последыша.

Кто-то буркнул, что этого ещё не хватало, что опять придётся справляться со всплесками бесконтрольной магии, но почти сразу прозвучал аргумент против:

– Я не знаю точно, сколько лет сейчас внучке Ольги Ефимовны, но она уж точно намного старше семнадцати, восемнадцати, да даже двадцати пяти. Она нег, как и Аделаида, мы следили за ней с самого детства. В семнадцать лет магия так и не проявилась.

– Зато может проявиться дальше. – Люди обернулись, когда в фойе вошла женщина. Последняя из находившихся здесь представителей Малого Совета, до этого она отлучалась за кофе. – Маргарита действительно намного старше, чем положено, и она действительно сто процентный нег, это проверили. Но она была беременна. Только что сообщили, что родилась девочка.

Женщина обвела взглядом присутствующих, выдерживая паузу.

– У неё рыжие волосы. А родилась она в то же время, в какое умерла Ольга Ефимовна.

Мамонов вдруг подумал, что неспроста кольцом Ольги была змея, проглатывающая свой хвост, и почувствовал, как по телу у него пронеслись мурашки.

Иногда думаю, что все это какая-то бессмыслица - какого чёрта, ты же так выросла, ты же довольна новыми работами! Так вернись сюда, перепиши, отредактируй, дай героям новые реплики, заставь думать иначе!А потом вспоминаю, что я писала это, когда мне было 17. Я это редачила, когда мне было чуть за 20. Никто не опишет мыслей и чувств семнадцатилетки лучше, чем семнадцатилетка. Никто не опишет чуть повзрослевших героев лучше, чем чуть повзрослевший автор. Поэтому оставляю так, как есть.(от автора)