Все демоны: Пандемониум
Шрифт:
Зелг изумился разнообразию и непредсказуемости женских капризов: зачем бы это бабушке-демонице путешествовать в сундуке.
Женщины для меня, как слоны: смотреть на них — сплошное удовольствие. Но свой слон мне не нужен.
— Зачем дама? Какая дама? Тут амазонки переходят все границы, понимаешь, бесчинствуют под «Расторопными телегами». Не нужно мне никакой дамы! — горячо запротестовал Такангор, но было уже поздно.
Властным
Во всяком случае, по законам классической литературы именно тут предполагаются: обмен горящими взглядами; шумные вдохи-выдохи; смущенное теребленье мелких предметов, имевших несчастье попасться под руку; переминание с ноги на ногу; а также мелодичный звон кифар, порхание несанкционированных мотыльков, стеснение в груди, биение сердец и прочие атрибуты бессмертной любви с первого взгляда.
Забудьте эти глупости.
Да, она была хороша собой, и даже Ангус да Галармон, не слишком сведущий в красоте минотаврих, мог подтвердить, что дама Цица произвела на него незабываемое впечатление.
Во-первых, она была грандиозна, как и все представители ее племени. Высокий рост, статная фигура, стройные, но мощные ноги, крутые бедра и пышная грудь делали ее желанным объектом для художников и скульпторов, ищущих утраченное вдохновение.
Золотисто-рыжая шерстка покрывала великолепное тело; синие глаза под длинными ресницами сверкали как звезды — простите за избитость метафоры, но что еще сверкает ярче? Кокетливая кучерявая челка доходила до самой переносицы. На безмятежном лбу сияла яркая белая отметина. Золотые с камушками наконечники украшали мощные рога.
Но если славный генерал не являлся знатоком женской красоты, то в доспехах разбирался отменно. И восторженный свист, который он издал при виде дамы, относился не столько к ее безупречным физическим данным, сколько к оружию и латам.
— Ого! — сказал Галармон, любуясь сияющими поножами, инкрустированным панцирем и великолепным двуручным мечом, который поднял бы далеко не всякий солдат прославленного Иллирийского головного полка.
— Вот тебе раз, — согласился настоящий джентльмен Такангор.
Правда, его замечание касалось скорее фигуры, чем доспехов.
Однако он сразу спохватился и велел строго:
— Меня что — никто не слышал? Проводите, пожалуйста, эту цацу. То есть — Цицу. Барышня! Я никого не принимаю, автографов, аудиенций и уроков рукопашного боя не даю. Жениться в ближайшее время не собираюсь, образцом дамы полагаю свою маменьку — а с ней не всякий дракон уживется, не то что невестка.
— Добрый день, милорд Такангор, — сказала цаца.
Голос у нее оказался звучный, как пение боевых труб. Таким голосом хорошо поднимать воинов в атаку и напоминать поутру мужу, что он забыл купить молоко.
— Нет, не добрый, — решительно возразил минотавр. — Знаю-знаю, сначала «добрый день», потом вы захотите присесть, ибо устали с дальней дороги; затем генерал, как
— Вы не слишком любезны, — сказала дама.
Однако чуткий наблюдатель уловил бы в ее голосе и взгляде явное одобрение.
— Да! Я — нет — не любезен. Когда я бываю любезен, это приводит к непоправимым последствиям.
Словно иллюстрируя последнее высказывание минотавра, во дворе появились три наряженные, причесанные амазонки — Анарлет, Таризан и Барта.
— Вы не видели милорда Такангора? — спросила Таризан, хватая за полу плаща проходившего мимо Ржалиса.
Знаменитый на весь Булли-Толли поединщик, гуляка и повеса с первого взгляда оценил расположение сил и, скроив постную физиономию, промолвил:
— Славный генерал Топотан только что отправился в паломничество к храму Беспорочной Чистоты и Одиночества. Как, вам не сказали? Бегите скорее, вы еще можете его догнать.
Девы, шумно дыша, устремились к воротам.
— Барышни! — крикнул Ржалис им вслед. — А я никак не могу заменить милорда Такангора? Нет? Я почему-то так и подумал.
И он направился в сторону харчевни «На посошок», где после вчерашней попойки ему открыли кредит и сделали десятипроцентную скидку на все напитки. Однако булочки, пышки и блинчики господина Гописсы тоже пришлись ему по вкусу, так что сегодня бравый капитан собирался ужинать до скидки на все сдобные изделия.
Жизнь в Кассарии ему определенно нравилась, и он с каждым днем все лучше понимал обожаемого монарха, стремившегося в гости к кузену всей душой.
Ржалис не многого требовал от жизни: надежное оружие, бутылку вина, сытный ужин, покладистую и нетребовательную, желательно — безымянную деву; и в самом конце — легкую смерть.
Дело в том, что десять лет восемь месяцев и шестнадцать дней назад он вздохнул полной грудью, расправил плечи и больше никогда и ничего не боялся.
Тем временем в башне Такангор проводил стремительно удаляющихся амазонок грустным взглядом.
— И так каждый день, — пожаловался он Галармону. — Были бы добры молодцы, стукнул бы их пару раз, да и дело с концом. А это ведь нежные девы, бублихулу им на голову. Ничем их, птичек, не убедишь. Не прибегать же к ласке.
Лучший способ убеждения — это принуждение.
— Непорядок, — молвила дама Цица, поигрывая двуручным мечом.
Ее лаконичность понравилась обоим генералам. К тому же облик гостьи ужасно напоминал Такангору маменьку. И он уже гораздо лучше понимал, отчего папенька отказался в свое время от выгодной и почетной работы странствующего рыцаря, остепенился и осел в Малых Пегасиках.