Все десять пальцев
Шрифт:
– Показывай, – совершенно спокойно согласился Вовка. – Увидимся в суде. С журналистом решил связаться? Завтра же во всех газетах в разделе «Криминальная хроника» будет заголовок: «Озверевший охранник избил студента». И твоя фотография. У меня и свидетель есть. Легко не отделаешься. Как минимум лишишься своей халявной работы.
Кирюха улыбнулся и незаметно от охранника показал нахальному пьянчуге-соседу большой палец. Очень приятно было смотреть, как переминается с ноги на ногу богатырь, осознавший свое бессилие перед неумытым волосатым человечком, и тяжело сопит от злости.
– В суде?.. –
Забыв об обыске, десантник скрестил руки на груди, упер взгляд в пол.
– Вырождаются пацаны... – глухо произнес он. – Недавно в трамвае еду, смотрю из окна: пацан девку бьет! Кулаками! Я чуть стекло не вышиб! Попался бы мне, я бы ему шею свернул, как куренку. Герой! На бабу с кулаками полез!
– Может, она его сифилисом заразила, – серьезным голосом предположил лохматый.
Лицо охранника изменилось, выразив напряженную работу мозга – видимо, мысль, высказанная Вовкой, раньше не приходила ему в голову. Не найдя, что возразить, силач продолжил:
– ...Или вот иду, слышу: два студента базарят. Один говорит: «Как думаешь, какие мне ботинки больше пойдут – коричневые или черные?»
– И что ты хочешь сказать? – заговорил Кирюха. – Что настоящий мужик должен одеваться как попало, за стилем не следить?
– Что я хочу сказать? Что пацаны херней страдают. Вместо того, чтобы серьезными делами заниматься. Взрослеть не хотят. Знаешь, как в старые времена делали? Стукнуло парню восемнадцать – женили. На первой попавшейся девке. Не хочешь? А никого и не трясет, хочешь или нет. И – никаких соплей. Парень сразу начинал взрослую жизнь. А сейчас вся страна в дерьме погрязла из-за того, что каждый второй пацан – слюнтяй, размазня. Контроля жесткого нет.
– Твое имя можно узнать? – спросил Кирюха.
– Федор я, – буркнул охранник.
– Федя, значит. Ты историю в школе проходил?
– Угу.
– Помнишь, кто такой Аракчеев?
Федор угрюмо задумался и мотнул головой:
– Не помню.
– Военный министр при Александре Первом. Прославился тем, что организовал так называемые «военные поселения». То есть такие деревни, где все жители – солдаты и одновременно крестьяне. Живут, работают – и в то же время в армии служат. Как раз то, о чем ты сейчас сказал. Вся жизнь – строго по уставу, жесткий контроль, дисциплина, за малейшее нарушение – палкой по хребтине. И женят в восемнадцать лет без любви. Аракчеев надеялся, что такие поселения поднимут экономику страны. А еще собирался всю страну превратить в гигантский военный лагерь, совсем как ты. Только почему-то ни фига у него не вышло. Случайно не знаешь почему?
Охранник молчал.
– Эх, Федя... Как же ты можешь рассуждать о положении нашей страны, если даже русской истории не знаешь?
Федор направился к выходу из комнаты, буркнув на прощание:
– Умные больно...
– Во. Это и называется «я вам фельдфебеля в Вольтеры дам»... – тихо проговорил Вовка.
– Лихо мы его сделали? – спросил Кирюха.
– Лихо, лихо... Только про Аракчеева ты зря вспомнил.
– Почему?
– Понимаешь, Кирюх, во времена Аракчеева умственным трудом занимались люди из высшего
– А мне он понравился, – сказал Кирюха. – По крайней мере, выслушал меня. И думать пытается, рассуждает. Другой бы и слушать ничего не стал.
Вовка молчал, о чем-то задумавшись.
– В общаге с каждым днем все интереснее, – промолвил он, выдержав паузу. – Никогда бы не подумал, что комендант – такая прибыльная должность. Двадцать тысяч!
– Ты же не знаешь, откуда у него эти деньги... – лежа кверху задом, Кирюха ощущал, как толстая пачка вжимается в его живот. – Может, у него есть другие источники дохода?
– Вот я и думаю, что это за источники такие. По-моему, подворовывает наш Олег Иваныч.
Кирюху интересовал другой вопрос: что ему делать с ворованной наличностью. Во избежание неприятностей деньги лучше вернуть – но как? Если просто отдать, то жизнь сразу превратится в чудовищную проблему. Вернуть незаметно? Это хороший вариант, но слишком опасный и поэтому неосуществимый. Да и права воровочка Юкки: деньги пригодятся. Действительно, пригодятся.
А если быть до конца честным с самим собой, Кирюха был ужасно рад – не деньгам, а тому, что их украли именно у Олега Ивановича. Он вспомнил вчерашний разговор с комендантом, который зародил в Кирюхиной душе глубокую неприязнь к Олегу Ивановичу. Разве волнует этого человека что-нибудь кроме собственного благополучия?.. Вот и пусть побегает, потрясется!
Незаметно от Вовки, который вновь погрузился в подготовку к экзамену по зарубежной литературе XVIII века, Кирюха вынул деньги из-под футболки и запихал пачку под матрас, вынул диск из учебника по истории философии, после этого встал.
– Пойду прошвырнусь... – сообщил он.
Для начала он отправился в уборную. Заперся в кабинке, подождал, пока уйдут остальные посетители туалета. Постучал в фанерную стенку и прошептал:
– Кисуня?
Никто не ответил.
Постучал громче:
– Кисуня, не молчи!
Этого еще не хватало! Опять убежала! А может, нарочно помалкивает, на нервах поиграть решила? Или, упаси Боже, ее обнаружили?
Кирюха встал на унитаз, приподнялся на носках, через верх заглянул в соседнюю кабинку.
Юкки сидела на полу в обществе веников, деревянных швабр, грязных тряпок и крепко спала, уложив голову на перевернутое ведро. Больше всего она была похожа на маленького помойного котенка. Разбудить бы ее да спросить про диск... Нет, нельзя. Пусть спит.
– Все будет хорошо, кисуня... – шепотом пообещал Кирюха.
Этажи были охвачены безумием. Ребята в камуфляже прохаживались взад-вперед по коридорам, просвечивая рентгеновским взглядом всех, кто проходил мимо. Комнаты, где на момент обыска никого не было, вскрывались и обыскивались без ведома жильцов. Где-то хлопали двери, кто-то матюгался, кто-то пискливо кричал: «Вы не имеете права!» Какого-то несчастного волокли, заломив руки за спину, – тот плакал на весь коридор:
– Да не мое это! Не знаю я, откуда это у меня! Подбросили!
Охранник, «зачищавший» восьмой этаж, остановил Кирюху и обыскал.