Всё для нее
Шрифт:
Я: Спасибо за кофе, и за то, что заставил покраснеть.
Его ответ незамедлителен, отчего моя улыбка становится еще шире.
Оз: Это цель моей жизни. Поклоняться тебе и заставлять улыбаться.
Я: Успешно!
Оз: Я говорил об этом раньше, но каждую среду я обедаю со своей мамой. Хочу, чтобы сегодня ты ко мне присоединилась, Мэллори. Пожалуйста.
Я
Оз: Ты — моя жизнь навсегда, малышка. Я бы хотел, чтобы мама встретилась с женщиной, о которой я ей рассказывал.
Это вырывает меня из моего тумана.
Я: Ты рассказывал ей обо мне? Что ты говорил?
Оз: Насколько ты невероятно умна и потрясающе красива. И что мы обещаем подарить ей десять внуков.
Я: Десять?! Ты не мог сказать такого!
Оз: Вероятно, тебе стоит пойти на обед и исправить меня.
Качаю головой, улыбаясь, а потом сдаюсь. Я знаю, что чувствую к Озу, и знаю, что он чувствует ко мне, даже если мы не произнесли слова вслух. Он делает это для меня, так что понимаю, рано или поздно это произойдет.
Я: Ладно.
Оз: Ты продолжаешь делать меня самым счастливым человеком на свете.
Я отправляю целующийся смайлик и убираю телефон в стол. Провожу руками по светло-голубому льняному платью. Лето в Нью-Йорке — это чертова жара, поэтому я надела что-то легкое. Но подходит ли оно для встречи с мамой Оза? Вокруг талии завязана белая лента, и я рассеяно поправляю ее. На мне кремовые босоножки на танкетке, а волосы приподняты — наконец чертов засос сошел с моей шеи. Слава Богу, иначе я ни за что не согласилась бы на встречу с мамой Оза, если бы он все еще был там.
Вздохнув, я пытаюсь расслабиться. Рано или поздно это произойдет, так что почему бы и не сегодня. Интересно, Оз не упоминал об обеде до этого момента, чтобы у меня не было времени передумать? Он слишком хорошо меня знает.
Приходит Скайлер в блузке королевского синего цвета и белых брюках с завышенной талией, которые обтягивают ее стройные ноги. Прямые темные волосы стянуты в строгий конский хвостик, и она приветствует меня, когда вешает сумку.
Прислонившись к стене нашей кабинки, она смотрит на меня.
— Кто теперь умер?
Я смеюсь, потому что, клянусь, она говорила мне это каждое утро до того дня, как мы с Озом наконец-то решили нашу проблему.
— Еще никто. — Она наклоняет голову, и я продолжаю: — Я встречаюсь с его матерью.
Скайлер издает звук, который могут слышать только собаки, и начинает скакать. Я не знаю, как она делает это на своих блестящих черных шпильках, но закатываю глаза и пытаюсь сдержать смех.
—
— Заткнись! Ты как подруга должна поддержать меня. — Я игриво выбиваю руки из-под нее.
— Я пытаюсь поддержать, — говорит она с поддельным раздражением и возвращается к своей кабинке. — Эй…
Я смотрю вверх и вижу, что она смотрит на меня.
— Это действительно важно и очень здорово, что он позвал тебя. — Она пожимает плечом, будто ей трудно серьезно относиться к нашей личной жизни. — Думаю, если он достаточно хорош для тебя, то ты должна дать ему все, — и она отходит от перегородки.
Я делаю глоток кофе. Неудивительно — он именно такой, как мне нравится. Много сливок, много сахара и чуть-чуть корицы.
Идеально. Как и Оз.
Оттолкнув свои страхи, я начинаю работать, зная, что зацикливание на этом ничем не поможет.
Глава 29
Мэллори
Оз подходит к моему столу за несколько минут до полудня, и я слышу, как с другой стороны перегородки Скайлер напевает заглавную музыкальную тему из «Челюстей».
— Ду-дум. Ду-дум. Ду-дум-ду-дум-ду-дум.
Оз приподнимает бровь, и я пожимаю плечами. Вкладываю свою руку в его, и он ведет нас из моего отдела к лифту.
— Нервничаешь? — спрашивает он, поднимая наши соединенные руки и целуя мое запястье.
Мой пульс трепещет.
— Немного, — признаюсь я, улыбаясь ему. — Я никогда не делала этого раньше.
Он трется щетиной о костяшки моих пальцев и смотрит на меня своими прекрасными, похожими на сапфиры глазами.
— Я тоже, малышка.
Именно тогда я понимаю, что он тоже нервничает. Я знаю, что мама важна для него, и, вероятно, он хочет, чтобы мы поладили. Он никогда не испытывал того, что чувствует ко мне, так что, очевидно, никогда не приглашал других девушек на обед с ней. Наличие таких знаний — своего рода расширение прав и возможностей, будто мое внимание переключилось с себя на Оза. Я могу сделать это для него. Я могу сделать эту встречу сложной или легкой, как захочу, и ради Оза я постараюсь успокоить его собственные страхи.
— Надеюсь, я ей понравлюсь, — говорю я, и в этот раз вкладываю в свой голос решительность. Мысли о том, как важен для нас обоих этот момент, достаточно, чтобы успокоить мои нервы.
— Она тебя полюбит.
Его слова ставят точку, поскольку лифт останавливается на нижнем этаже, и двери открываются. Оз ведет меня через холл, но вместо того, чтобы выйти из здания, он поворачивает к стойке безопасности, и я понимаю, что мы направляемся в сад. Мой сад.
Оз открывает для меня дверь, и я прохожу, вспоминая свой первый день там. Сегодня потрясающая погода, но тень от цветов глицинии помогает сохранить в саду прохладу. Оз берет меня за руку и ведет по каменной дорожке, пока мы не сворачиваем на открытую, покрытую травой площадку.