Всё для вас, Босс! Высшая
Шрифт:
— Какая разница, куда спускать, если сильно хочется? — довольно протянул он, кивая на Леру, с трудом сдерживающую рвотные позывы. — Сегодня так, завтра по-другому. Успеем ещё эту принцессу ледяную растопить.
— Может, это Высший её научил? — задумчиво протянул Листам, пристраиваясь перед Лериным ртом.
— Ты совсем тупой? — Листам расхохотался. — Ты много смертных знаешь, чтобы они драконьей магией пользоваться научились?
— Ни одного, — согласился Листам, поглаживая Леру по лицу и убирая волосы на затылок. — Но кто знает, может, она слишком умная девочка?
— Умелая — это точно. Сосёт хорошо.
Лере казалось, что Листам никогда не кончит. Челюсть сводило судорогой, рот и шея блестели от слюны,
— Смотри, как старается. Со мной так не делала.
Ландо потёр выпуклость на брюках — член вновь начал подниматься. Но Листам, бросив короткий взгляд, отрывисто проговорил:
— Потом второй раз попробуешь. Спешить надо.
— Смотрю, ты прямо спешишь, — ехидно заметил Ландо, но руку опустил. Листам же, закатив глаза, замер. По его телу пробежала дрожь, он коротко выдохнул и довольно отпрянул от Леры.
— Отдыхай, птичка.
Лера, тяжело дыша, завалилась на бок, глядя перед собой в одну точку. Её трясло от холода, отвращения и ярости. И именно эта ярость позволяла сохранять рассудок трезвым. Только пусть уйдут. Пусть уйдут, а потом она обязательно придумает способ выбраться. Ландо подошёл и склонился над ней, заставив невольно вжаться в матрас.
— Да не дрожи так.
Он достал ещё одну длинную цепь и защёлкнул браслет вокруг щиколотки. А после — освободил руки, сковав одну общей цепью с закованной ногой.
— Бежать некуда, но мы лучше подстрахуемся, правда? — он гадко улыбнулся. Потом кивнул в дальний угол подвала, где белели пакеты. — Еда там. Одеяло тоже.
Они ушли, отпустив на последок пару сальных шуточек, но Лера их уже не слышала. Едва дверь наверху хлопнула, она поднялась и подошла к пакетам, но пришлось вытянуть ногу, чтобы подцепить их к себе. Первым делом она умылась и прополоскала рот, выплюнув всё в ведро. Потом закуталась в ярко-красный плед и уселась на матрасе, прикрыв глаза. Надо было вспомнить все уроки Риши, всё, что прочитала и успела узнать за это время. Вспомнить, чтобы выбраться.
Восьмая глава
В подвале было холодно, и даже плед, в который Лера завернулась, как в кокон, не спасал. Сырость, казалось, сочилась из каждой щели, проникая под кожу. Горло саднило, а губы, исцарапанные изнутри зубами, казались наждачной бумагой. Лера честно пыталась собраться с мыслями, пыталась успокоиться, но зубы сами собой отбивали дробь, а тело пробивала дрожь, не связанная с холодом. Ей было мерзко. Отвращение прошивало от макушки до пяток, вызывая желание смыть с себя чужие касания, стереть, замазать, забыть. Но перед внутренним взором снова и снова вставали перекошенные от похоти лица, а тело помнило чужие прикосновения, наглые, грубые.
Кому это понадобилось? Кто решил заказать это похищение? Могло ли быть так, что всем в городе была известна личность Игрушки Аджитта? Едва ли. Лера видела — они знали, кто она. Знали, кого похищать. Но кому она могла понадобиться? Уж точно ни Ракешу или Аджитту: первый был искренен в своём желании её вернуть, а второй, напротив, с радостью избавился. Возможно, ей просто не повезло попасться на пути у молодых драконов, но как тогда объяснить тот факт, что её ждали и привели именно в этот дом? Лера не знала. Она думала, думала, и голова уже начинала трещать от мыслей и вопросов, на которые не находилось ответа. Что делать дальше, как сбежать отсюда, как не позволить этим сволочам сделать то, что не вышло сейчас? И кто даст гарантии, что в следующий раз их не будет больше?
Лера вздрогнула, из глаз сами собой полились слёзы, и она позволила их себе — минута жалости к собственному положению, к тому, что произошло. Ей было страшно. По-настоящему страшно, ведь она не сможет защититься, когда похитители вернутся. Тело прошила ледяная волна паники, захлестнула, мешая
Она крепко обхватила цепь и рванула на себя, но руки соскользнули, пришлось обхватить крепче. Лера тянула, дёргала, пыталась расшатывать крюк, колотила по нему ногой, но он сидел крепко и не шелохнулся даже на миллиметр. Зато кожа на руках быстро покраснела, ладони и пальцы покрыли мелкие царапины, которые теперь саднили. Если бы она носила шпильки, можно было попробовать вскрыть замок, но увы, у Леры была лишь резинка, и та порвалась. Волосы густой волной рассыпались по плечам и после того, как их грубо тянули и наматывали на кулак, они выглядели грязно-белой паклей.
Всё происходящее походило на абсурд. Совершенно невероятное происшествие, которое может случиться с кем-то другим, только не с тобой. Лера никогда не представляла себя в подобной ситуации, даже в самых буйных эротических фантазиях. Никогда не могла понять, как можно проникнуться к насильникам чувствами после того, как тебя унижают и втаптывают в грязь твоё достоинство, издеваясь над телом… Аппетита не было, наоборот, продолжало мутить, а желудок скручивало в болезненных спазмах.
Время тянулось мучительно медленно — казалось, прошло несколько часов, а тени на полу почти не сдвинулись. Лёжа на боку, Лера бездумно следила за танцем пылинок в солнечном луче, мучаясь от ощущения собственной беспомощности. Кто она такая, зачем вообще приехала сюда два месяца назад, почему согласилась? Жизнь заложила такой крутой вираж, что поверить в реальность происходящего становилось всё сложнее. Прикрыв глаза, Лера подумала о Ракеше. Улыбающееся лицо моментально вспыхнуло перед внутренним взором, а сердце сжалось от тоски и нежности. Если бы только была возможность послать ему весточку, хотя бы крохотная возможность дать знать, где она… Он разнёс бы весь дом по камушку, в этом Лера ни секунды не сомневалась. А ещё наверняка сказал бы Аджитту. При мысли о нём в животе шевельнулось что-то тёмное, почти забытое. Лера представила, дверь слетает с петель, и он стоит на пороге, а в синих глазах полыхает непримиримое пламя. Наверное, было бы даже приятнее, если бы с похитителями разобрался Аджитт: так приятно было представлять их мольбы о прощении и просьбы пощадить. А она стояла бы рядом, смотрела бы на них сверху вниз и, когда Аджитт повернулся бы к ней, чтобы узнать решение об их судьбе, Лера презрительно скривила бы губы и равнодушно пожала плечами. Она хотела их смерти.
Стоило это осознать, и внутри словно что-то оборвалось. Что-то очень важное, то, чего уже никогда не вернуть. Но вместе с потерей в душе зрело чуждое пока осознание собственной значимости, понимание того, что она имеет право распоряжаться чужими жизнями. Лера зацепилась за это чувство, осторожно взращивая его в себе, позволяя занять мысли, проникнуть в кровь, пробежаться по венам голубым пламенем. Холод прошёл, напротив, теперь её тело горело, а под кожей текло обжигающее пламя.
Дверь лязгнула с громким скрежетом, и всё тепло разом покинуло, словно кто-то сдёрнул одеяло, обнажив душу. Лера испуганно сжалась, отползла к стене, кутаясь в покрывало. В подвале давно стемнело, а она даже не заметила. В дверном проёме показалась фигура, щёлкнул выключатель, в глаза хлынул яркий свет, заставляя зажмуриться. Но когда Лера смогла открыть глаза, то поняла, что лучше бы не могла видеть — с прежними похитителями пришло ещё двое, и теперь они с интересом переговаривались, обсуждая её так, словно её тут не было. Смысл их слов ускользал от Леры, паника вновь подступила к горлу, мешая дышать, а глаза лихорадочно перебегали с одного на другого, пытаясь прикинуть, от кого стоит ждать большей жестокости.