Все дороги ведут к тебе
Шрифт:
– Страшно, правда?
– отрешенно поинтересовалась Лия. Пугая его до чертиков пустыми провалами своих глаз.
– Страшно, что может... Я так тебя понимаю. Нелегко ребенка терять, правда? Мягкий теплый комочек, которому ты дал жизнь, который улыбался тебе беззубым ртом и обнимал крепко-крепко маленькими ручками... С которым ты...
– Заткнись!
– Пошел ты, Чалый! Пошел ты...
– Лия резко открыла дверь и попыталась выскочить. Но он её опередил. Схватил за руку, затащил обратно в салон. А у нее еще прошлые синяки не сошли...
– Скотина, - со всей ненавистью, на которую только была способна, выплюнула ему в лицо.
– Ну, что ты со мной сделаешь, что?!
– Все, что только понадобится для того, чтобы Саша выздоровел. Абсолютно все.
– Как ты можешь? Как можешь что-то от меня требовать? Есть ли в тебе хоть что-нибудь святое?!
Нет! Не было. И она это знала. Так почему задавала такие глупые, наивные вопросы? Почему вообще позволила себе скатиться в истерику?! Не понимала. Но и прекратить не могла.
– Ты! Отнял у меня моего мальчика. Ты! Его забрал. Ты! Сказал мне, что он умер. А теперь, когда я без наркоза вырезала его из своего сердца, просишь воскресить сына?!
– Да!
– рявкнул он.
– Я прошу!
Первая прозрачная капля скатилась по щеке. Лия зло ее смахнула. Но можно было не трудиться. Эти слезы зрели долгие годы. Они хлынули из глаз непрерывным потоком. А ведь она давала себе обет, что Чалый никогда больше не увидит ее плачущей...
– Даже если попытаться... На это уйдет уйма времени. Лечение, беременность... Год-полтора... Это при самых лучших прогнозах. Если трансплантация нужна немедленно, моя беременность - не выход!
Она пыталась достучаться до бывшего мужа, и одновременно с этим отгородиться от мысли, что где-то там её маленькому сыночку нужна помощь. Иначе нельзя... Потому что это был ее шанс... Единственный шанс выжить.
– Послушай, у него сейчас наметилась ремиссия. Она может длиться сколь угодно долго. Болезнь вообще может не вернуться... Это невозможно спрогнозировать. Нам нужно перестраховаться на будущее. Если случится обострение.
Лия моргнула.
– Так ему лучше? Это не онкология?
Чалый покачал головой.
– Нам не сразу удалось поставить диагноз. Только в Германии. У Саши апластическая анемия.
Лия не знала, что это за болезнь, но почему-то слезы снова вернулись. Ей вообще казалось, что теперь она вряд ли сумеет их остановить. За шесть прошедших лет без сына внутри нее образовался целый океан.
– Это редкое заболевание, при котором костный мозг перестает производить достаточное количество всех основных видов клеток крови.
– Почему оно...
– Никто не знает. В подавляющем числе случаев причина заболевания неизвестна. Если хочешь, я могу организовать тебе встречу с врачами. Они расскажут обо всем более детально. Хотя, мать его, я уже, наверное, и сам мог бы написать диссертацию по этому вопросу.
Порой Лие казалось, что больше той боли, что
– Это слишком, Александр. Слишком много всего для меня.
– Я понимаю...
– Нет, вряд ли. Ты сейчас зациклен на Саше. И не думаешь о том, что будет дальше.
– Я вылечу сына.
– А что будет с ребенком, благодаря которому ты это сделаешь?
– взволнованно облизнула губы Лия.
– Ты подумал о нем?
Чалый пожал плечами:
– Это сейчас не главное.
– Для тебя. А я этого ребенка буду носить в себе девять месяцев. Я дам ему жизнь. Думаешь, я соглашусь на такое, досконально все не обдумав?
– Времени на раздумья нет. Тебе следует незамедлительно приступать к лечению.
Она понимала, что Александр её просто не слышит. Слова Лии, ее доводы... мусором падали им под ноги - и больше ничего. Конечно, это ведь не его устоявшийся мир в который раз разваливался на куски. Это ведь не его душа разрывалась на части... Это ведь не ему пришлось воскрешать сына, чтобы в любой момент снова его потерять... Это ведь не его кишки вспарывала боль. Мучительная, иссушивающая душу агония.
– Я ничего не могу тебе обещать. Мне нужно пару дней на размышления. Ты можешь принять мои условия, или сделать по-своему. У тебя свои методы, против которых я вряд ли что смогу предпринять... А теперь, ты не мог бы все-таки отвезти меня домой, или отпустить, чтобы я сама добралась? Я весь день на ногах и очень устала.
Чалый мазнул по ней взглядом и плавно выехал на дорогу. Дальше ехали молча. Относительно не спеша. Бликами по стеклам скользили яркие огни города. До рези в глазах Лия всматривалась в их ослепительный свет, словно не желая смотреть куда-то еще. В темноту... В неизвестность... Но тьма настигала.
Через полчаса припарковались у дома. Вопреки всем ее ожиданиям, Александр заглушил мотор и пошел за ней следом.
– Ты куда?
– Лия почувствовала, как ее рот наполняется горечью - свидетельством того, что ее мужество далеко не безгранично.
– Провожу тебя. Поговорим...
– О чем? Мы ведь все обсудили...
– вяло запротестовала женщина, впрочем, без особой надежды на то, что будет услышана.
Чалый вздохнул. Как-то устало, что ли... И тихо заметил:
– Не спорь. Я провожу.
Лия зажмурилась. На секунду ей показалось, что у нее в голове лопнул каждый кровеносный сосуд. Она медленно выдохнула. Он был невыносим. Но спорить с Чалым было себе дороже. Когда споры кипят - истина испаряется.
– Делай, что хочешь. Я в душ, и спать.
Она так и поступила. Разобрала сумки и, не глядя на мужчину, пошлепала в ванную. Смыть этот день. Забыть...
Когда вернулась, одетая в теплую фланелевую пижаму, Чалый открыл контейнеры с едой и подозрительно ее обнюхивал.