Все дозволено(изд.1973)
Шрифт:
Изменчивая игра оттенков золота показывала, что шар напряженно «вслушивался», пытаясь выделить главную мысль собеседников, что «разговор» его с ними еще не окончен.
— Как же передвигаются от ступени к ступени? Телепортация? — спросил Капитан.
— Телепортации по желанию в Нирване нет. Мы передвигаем людей по окончании цикла, как из Зеленого леса в Аору. Открываем защитные поля, ограждающие ступени.
— А как будем передвигаться мы?
— Разделитесь по двое, сверите время по вашим земным приборам, разойдетесь и снова встретитесь в кратере. Защитные поля пропустят вас, реагируя на теплоту ваших тел.
Пятнистая игра оттенков шара исчезла. Золотистая поверхность его снова приобрела
И тут же появился Фью. Он подкрался незаметно, как кошка, или его снова выбросил на галерейку какой-нибудь скрытый «винт».
— Где ты пропадал? — спросил Библ.
— Я не имел права присутствовать при разговоре, — ответил загадочно Фью. — Я мог бы остаться незамеченным, по в этом не было необходимости. Пошли, — закончил он совсем по-земному.
Алик замыкал шествие, наблюдая идущих впереди, как в тумане. Не то чтобы у него болели глаза от ставшей уже привычной яркости здешних красок, нет, привычной не стала вся эта ярмарка чудес, ошеломляющих с каждым новым явлением. Стремительное взвинчивание дорожки, говорящий без слов золотой шар, плавающий в прозрачной голубой дымке, предчувствие еще более удивительных впечатлений — все это туманило взор и щемило сердце. Почему Фью молчит не отвечая на реплики Капитана, почему он скромно отходит в тень, указывая на лиловую дорожку в очередном переплетении путей? Почему все становятся гуськом, положив руки на плечи переднего? Значит, новый взлет в небо? А может, не в небо? Дорожка действительно взвинчивается в цветное месиво, но трудно определить характер движения. Подъем или спуск? А вдруг горизонталь — как нож, врезающийся в брусок вынутого из холодильника масла? Пластиковый пол раскачивается и подпрыгивает, завихряясь на поворотах. Голова кружится, как на карусели. Малыш что-то кричит… не слышно. Что это? Винт замедляет движение, мягко отбрасывая стоящих на такой же лиловый пол. Бледно-сиреневая прозрачность сменяет густую фиолетовую муть.
— Приехали, — сказал Капитан.
На лице его застыло нескрываемое разочарование. Золотой шар не обманул. Они действительно находились на дне кратера с гладкими стенами неопределенной массы. Стены расходились пятью гранями усеченной пирамиды различных оттенков лилового цвета с размытыми границами. Над однотонно лиловым цирком неподвижно висело в небе такого же цвета солнце. Трудно было представить себе что-нибудь более тоскливое и унылое. Даже картина черной пустыни с ее пыльным блеском казалась менее удручающей.
«Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми», — вспомнились Капитану слова из древнего псалма или молитвы. Дух праздности и уныния. Даже религиозный аскетизм средневековья не возрадовался бы такому ландшафту.
— И это цвет блаженства? — спросил он с издевкой.
— Может, плюнем — и назад? — кивнул Малыш на вибрирующий круг в центре.
— Последний круг ада, — усмехнулся Библ, — все-таки надо его пройти. Разделимся, Кэп. Мы с вами начинаем с воспоминаний и предложений — сны, я думаю, нам ни к чему, — а Малыш с Аликом испытают воображение. У Алика его хватает. Встретимся здесь в пределах часа. Золотая тыква — меткое определение Алика — предложила сверить время по нашим земным приборам. — Он посмотрел на часы: — У меня десять утра. Сверили?
Библ и Капитан пересекли кратер. До ближайшей стены, уходящей наклонно к подоблачным высям, было не более тридцати метров. Но при всей ясности ее фиолетовой густоты они опять же не могли определить ее массы: стена распахнулась перед ними, как занавеска, а протянутые руки нащупали только воздух. Впрочем, не это привлекло их внимание. В появившемся в стене пролете открылось необычайное и оригинальное зрелище.
Расширяясь кверху опрокинутым и разрезанным вертикально гигантским конусом в дневном свете, чуть
— Тысяч сто приблизительно, — сказал Библ.
— Откуда? — усомнился Капитан. — С потолка?
— Да нет. Простой подсчет. Сколько их из трех миллионов дотянет до Нирваны? Пятая или шестая часть, не больше. Считай, полмиллиона. А сколько ступеней? Пять. Значит, здесь тысяч сто с лишним. Большой ошибки не будет.
Внезапно тела пришли в движение. Они сгибались, переворачивались, взмахивали руками и ногами, причудливо скручивались, складывались пополам и снова вытягивались. Десятки тысяч тел в однообразной, изощренной и синхронной гимнастике. Капитан вспомнил рассказ Алика о гимнастических упражнениях в фотонном газе и пояснил:
— Гравитационный массаж. Разрушая сознание, они таким образом поддерживают мускульный статус-кво. Вероятно, то же самое происходит и на последней ступени, когда сознание совсем выключается. Иначе младенцы Зеленого леса оказались бы полутрупами.
В картине тысяч извивавшихся тел было что-то от рисунков Гюстава Доре к «Божественной комедии». Однажды им уже показали такой Дантов ад в реальности на планете ДЗ в созвездии Цефея, воспользовавшись книжкой, захваченной в экспедицию Библом. Но там это делалось с целью напугать пришельцев, здесь же, в картине, копирующей Доре, не было ничего страшного.
— Вспоминаете, Кэп? — догадался Библ. — А то можно реально вспомнить: есть свободные кабины, должно быть предназначенные для очередников из первой ступени блаженства.
Капитан оглядел галерею пустых стеклянных ящиков и усмехнулся:
— Можно было бы вспомнить кое-что, Библ. Не обязательно страшное. Были и счастливые дни в нашей жизни. Только стоит ли оживлять то, что умерло давно и бесповоротно. Вредная затейка.
Они пошли мимо пустых кабин к ближайшей лиловой стене. Извивающиеся тела снова распростерлись — или в невесомости, или на воздушной подушке.
— Любопытно, как их питают и передают информацию? — заинтересовался Библ. — Ни шлангов, ни проводов не видно.
— При их технике могли додуматься о беспроводных системах. Что-нибудь вроде бесшланговых струй или электронных уколов. Стоит ли гадать?
Срезанную вершину опрокинутого конуса они прошли за несколько минут. Лиловая стена распахнулась, как при входе, и опять руки нащупали только воздух. А зрелище, открывшееся им, в точности повторило только что виденное. То же множество бронзовых тел в стекловидных кабинах, убегающих ввысь опрокинутой половиной конуса, лиловое солнце над головой и тающая сумеречность исчезающих перегородок.
— Ступень неисполнившихся предположений, — задумчиво произнес Библ. — Избитый «хлыстом» слабак избивает силача. Маг становится ксором, а ксор превращается в сирга. А может, я перепутал: мечты паразитов не для нас, Кэп. Мне хочется рискнуть самому. У меня в молодости была одна идейка, которая не поддавалась проверке. — Он сбросил куртку и нырнул в ближайший стекловидный ящик. Стекло или что-то другое пропустило его, как открытая дверь в комнату. — Не пугайтесь! — крикнул он, вытягиваясь в пространстве.