Все дозволено (с илл.)
Шрифт:
— Они срезали угол,- проговорил Алик, задумчиво оглядывая то, что уцелело от станции,- часть стены и коридора слева остались. И срезано неровно, и границы среза расплываются. Будто в тумане.
— Да и срез ли это? — усомнился Малыш и вернулся в комнату.
Оттуда он появился уже с излучателем. В глазах прыгали веселые искорки. «С чего это он,- удивился Алик,- глотнул, что ли?» А Малыш в три прыжка очутился внизу и молнией полоснул по мхам, подступившим
— Зачем? — спросил Алик.
— А если вдруг придется швырнуть кое-кого вниз, обойдемся без членовредительства. Совсем как поролоновый мат в спортзале.
— А косил зачем?
— Чтоб не подползли.
Но ничто не нарушило тревожного спокойствия леса. И никто не подполз и не показался из-за обступивших станцию древовидных гигантов. Только слева был просвет — тянулись лохматые кустарники и травяные плеши, а за ними далеко-далеко подымался к солнцу эвкалиптовый Парфенон.
— Дай-ка парочку-другую гранат,- сказал Малыш,- я здесь побуду. Подойдут ближе- газовый заслончик поставлю. Не прорвутся. Ну, а ты похлопочи у видеоскопа. Как что увидишь — сигналь.
Сколько минут пришлось просидеть у видеоскопа, Алик не подсчитывал — пять, шесть или четверть часа,- только в конце концов по травяной плешине за ветвистыми стеблями хвощей мелькнуло несколько перебегавших цепочкой фигур. Их было легко заметить: голые медноко-жие, в одних плавках, они отчетливо прочеркнули синеватую зелень леса.
— Идут! — крикнул он в открытую дверь Малышу.
— Много? — откликнулся тот.
— Взгляни сам. Отбить успеем.
Малыш подошел, когда меднокожие вынырнули на длинную открытую проплешину между пятиметровыми веерами папоротников. Они то подымались во весь рост, присматриваясь к обстановке, то перебегали на четвереньках, как обезьяны, скрываясь в ломких высоких хвощах. Их было немного, не более двух дюжин (Алик уже мысленно прибегал к гедонийской системе счета), но и двадцати четырех здоровых парней, к тому же чем-то вооруженных, было многовато для защитников станции.
— С чего начнем? — спросил Алик.
— С гранат, конечно,- пожал плечами Малыш.- Я бы их излучателем в две минуты срезал и поштучно и оптом, но увы… ребята все-таки.
Оба вышли на лестничную площадку. Островок мха под ней, не выжженный Малышом, серый, высушенный сверху, зеленовато-рыжий и мокрый внизу, у жирной земли, торчал одиноко и неприветливо. «Синие» и «голубые», смешавшись в стайке, недоуменно и осторожно обошли его, не понимая, что случилось с мшаником, от которого остались только рыжий пепел да пыль.
— Они нас не видят,- шепнул Алик.
— Тем лучше,- усмехнулся Малыш и одну за другой швырнул две гранаты.
Двухметровая дымовая колбаса, черная, как выползшая из болотного ила анаконда, вздувалась и вытягивалась, обволакивая папоротники и хвощи. Тяжелый смрад подымался кверху — от него подташнивало и ломило виски. «Чего они туда напихали,- поморщился Малыш,- воняет, как в мертвецкой летом». Меднокожих уже не было видно: они или плутали,
— Может, сбежали? — предположил Алик.
— Едва ли. Пойди к окну, посмотри.
Видеоскоп не потребовался. Из-под нависшего над хвощами и лесом окна было видно, как меднокожие в плавках огибали расползавшуюся дымную колбасу, рассчитывая проскочить там, где дым редел и рассеивался.
— Обходят! — крикнул Алик.- Швыряй еще гранаты слева и справа.
Снова клейкое черное варево легло между нападающими и крепостью. Малыш добавил еще две гранаты. Теперь «смог» подымался уже рядом с лестницей, надвигаясь на площадку. Прикрывая глаза и рот платком, давясь от мерзкого дыхания «смога», Малыш и Алик отступили в комнату, захлопнув дверь.
— Вернемся, когда эта пакость рассеется,-сказал Малыш,- может, и им к тому времени эта игра надоест.
— Они, кажется, нечувствительны к запаху, должно быть, ароматические рецепторы невосприимчивы.
— По-моему, одного рвало,- усомнился Малыш.
«Игроки» действительно не собирались снимать осаду,показывая завидные настойчивость и терпение. Поколдовав верньерами видеоскопа, Алик обнаружил медноко-жих по всему фронту дымовой завесы. По опыту прежних столкновений нападающие знали, что в конце концов дым рассеется и подступы к крепости будут свободны.
Малыш открыл ящик с гранатами, заглянул в него и присвистнул.
— С таким запасом «смога» мы и до ночи продержимся, а к ночи все миражи погаснут,- заметил он.
— А что, если они попробуют прорваться сквозь дым,- предположил Алик.- Должно быть, они уже убедились в его безвредности. Может, сразу отражателем шарахнуть?
Не отвечая, Малыш снова вышел на лестничную площадку. Конечно, можно было швырнуть еще парочку-другую гранат. Процесс затяжной и не очень надежный. Кажется, Алик прав. Слева дым начал оседать, и прорыва, вероятно, следовало ждать отсюда. Малыш перевел бульдожью пасть рипеллера и попробовал кнопки — ничто не барахлило. Ну-ка, давайте сюда, ребятки!
— Ты присядь,- сказал сзади Алик,- и не подпускай их очень близко, а то еще достанут парализатором.
Меднокожие, должно быть уже освоившиеся с запахом, теперь просочились сквозь черную толщу дыма и, топча рыжие лохмотья сожженных мхов, приближались нестройной группкой. Алик попробовал сосчитать их вслух, но Малыш сердито одернул его:
— Молчи! Важна дистанция, а не численность. Теперь между ними и нападавшими было не более
десяти метров.
— Девять… восемь… семь… шесть…- шепотом считал Малыш. При счете «четыре» нажал спусковой клавиш отражателя.
Вихревой воздушный поток, как порыв урагана, сразу отбросил нападавших на добрый десяток метров, вернее, расшвырял их, как оловянных солдатиков, кого куда. Одни застряли в кустарнике, другие- в несожженных мхах, вероятно изумленные, не понимающие, может быть даже напуганные и уж во всяком случае сразу утратившие весь свой боевой пыл.
— Давай справа! Теперь отсюда прорвались,- шепнул сзади Алик.
Малыш перевел пасть рипеллера в противоположную сторону, подождал, отсчитывая одними губами метры, пока дистанция не сократилась до минимума, и отшвырнул вторую колонну нападавших. Этих было больше, и эффект воздушной волны оказался еще разительнее: даже разглядеть было нельзя, куда их отбросил удар отражателя.