Все еще люблю

Кэнтрелл Кэт

– Ладно, пять минут. А потом мне нужно помыться. И поесть.

– Конечно. Прости, мне следовало подумать об этом раньше.

– Ничего. Немудрено, что ты растерялась, – не каждый день видишь перед собой воскресшего мертвеца, – улыбнулся он.

Кажется, вместе со своим домом он вернул и прежнее чувство юмора.

Кейтлин упорхнула по лестнице, чтобы привести детей и Бриджит. Через несколько минут она вернулась, за ней следовала юная блондинка, толкавшая перед собой коляску. Все остальное померкло, когда он увидел своих детей.

Три

маленькие головки покоились на мягких подушках, три пары глаз и три ротика. Его сердце заныло от восхищения при виде этих созданий, к появлению которых на свет был причастен и он.

– Это правда мои дети? – прошептал он.

– Правда, – сказала Кейтлин.

Она вынула одного младенца из коляски и, держа его на согнутой руке, повернула к Антонио. Голубой комбинезончик означал, что это мальчик.

– Это Леон, – улыбнулась она. – Я назвала его в честь моего отца. Полагаю, уже поздновато спрашивать, нравится ли тебе это имя, но мне показалось, это пришлось бы по душе Ванессе.

– Прекрасное имя.

У Антонио перехватило дыхание. Он молча смотрел, как его сын издает слабое мяуканье, словно голодный котенок.

Его сын. Леон.

Ребенок – это так просто. Люди ежесекундно производят на свет потомство. У Вилипо было четырнадцать детей, и, насколько Антонио мог судить, никто не считал это чем-то выдающимся.

И все же это настоящее чудо.

Этот маленький человек с короткими рыжими волосиками – его сын.

– Ты можешь поздороваться с ним, – напомнила Кейтлин.

– Привет. – Сын даже не обратил внимания на слова Антонио, он сопел, уткнувшись в плечо Кейтлин. Может, отец сказал что-то не то? Или его голос звучал слишком хрипло?

– Он скоро привыкнет.

Кейтлин положила Леона обратно в коляску и взяла следующего младенца. Антонио бросился в глаза яркий розовый цвет костюмчика. У него есть дочь. Его сердце, в котором уже поселился сын, едва не выскочило из груди.

– Это Аннабелла. Мне всегда хотелось иметь дочь по имени Аннабелла, – сообщила Кейтлин так обыденно, словно они говорили о погоде, а не об этом чуде.

– У нее тоже рыжие волосы, – пробормотал он, – как у ее брата.

При звуках его голоса девочка повернула к отцу хорошенькое личико, и он утонул в ее голубых глазах.

– Да, она и Леон похожи на Ванессу. Это означает, что к четырнадцати годам Аннабелла станет сногсшибательной красоткой. Я тебя предупредила, – смущенно сказала Кейтлин с легким смешком.

– Я владею боевыми искусствами, – прошептал он. – Если какой-нибудь сопливый Ромео хоть пальцем тронет мою дочь, ему придется туго.

Кейтлин улыбнулась:

– Не думаю, что хотя бы один мужчина на этой планете подойдет близко к Аннабелле, если будет знать, что ты ее отец.

Она уложила его дочь в коляску, и перед его глазами появился третий младенец, одетый в голубое.

– Это Антонио-младший, – тихо сказала Кейтлин и подошла ближе. – Он очень похож на тебя,

ты не находишь?

Темные волосы обрамляли серьезное лицо, на котором блестели темные глаза. Антонио не отрываясь смотрел на своего сына и испытывал странное чувство узнавания. Словно бы кусочки его души, как мозаика, сложились воедино.

– Да, – прошептал он.

И вдруг его жизнь обрела смысл.

Когда он пустился в путь из Индонезии, чтобы обрести свое прошлое, он и подумать не мог, что найдет будущее. Трагическая авиакатастрофа едва не оставила трех невинных малышей без родителей, но вопреки всему Антонио выжил.

Теперь он знал почему – чтобы вырастить своих детей.

Как и обещала, Кейтлин отправила детей с Бриджит наверх, чтобы Антонио мог отдохнуть и прийти в себя. Бриджит, благослови ее Бог, не стала задавать вопросов по поводу присутствия Антонио, но Кейтлин знала, что ее торопливые сбивчивые объяснения о том, что он был болен и не мог вернуться домой, не удовлетворили няню. Вряд ли можно было ожидать, что их будет достаточно для журналистов и полиции, которые скоро наводнят этот дом.

Чудесное возвращение Антонио Каваллари наверняка станет сенсацией, в этом Кейтлин не сомневалась. Но сначала он должен отдохнуть и показаться надежному врачу, который не станет болтать лишнего. Остальной мир может подождать. Что до домашнего персонала, все слуги подписали соглашения о неразглашении и, следовательно, не имели права делиться с посторонними информацией о происходившем в доме. Они относились к этому серьезно, потому что ни один из них не нашел бы работу в случае нарушения договоренности. Таким образом, Кейтлин была совершенно уверена, что несколько человек, знающих о произошедшем, будут держать рот на замке.

Она провела Антонио в хозяйскую спальню, радуясь, что так и не решилась убрать оттуда его вещи. Роза вынесла только вещи Ванессы.

– Я пришлю Розу, экономку, она принесет тебе что-нибудь поесть, – пообещала Кейтлин и оставила Антонио одного.

Она прошла на террасу, все время видя перед собой лицо Антонио, впервые встретившегося со своими детьми… оно выражало такую любовь… Жаль, что его не было рядом с Кейтлин, когда она рожала. Он мог бы держать ее за руку, улыбаться ей. Он сказал бы, что все будет хорошо и что она прекрасна даже со шрамом от кесарева сечения.

Вот только… если бы он был там, он бы держал за руку Ванессу.

Это его дети. Судья, конечно, лишит ее права на опеку, ведь она подписала соглашение о суррогатном материнстве, согласно которому она не могла претендовать на детей после их рождения.

Но ведь это и ее дети тоже. Больница вписала ее имя как матери в их свидетельства о рождении. Впрочем, кого еще они могли вписать? Почти восемь месяцев Кейтлин одна воспитывала детей, а до того девять месяцев вынашивала их в своей утробе, зная, что они отправятся домой не с Ванессой и Антонио, как планировалось, а с ней.