Все еще новобранец

Вечер стоял пасмурный. Возникло ощущение, что сам мир плачет из-за траура. Сотни воинов лежали на погребальных кострах, ожидая своего мгновения. Все они пройдут свои суды и попадут в Элизиум. Трусов и предателей среди них не было, только храбрейшие из храбрейших. Лучшие из лучших. Ибо они были Спартанцами, ибо они были нашими Легионерами.

Наша десятка, даже раненые решили выйти на столь значимое и печальное событие, стояла возле двух костров. Десятый и одиннадцатый. Один — старый и опытный воин, второй — молодой и не оперившийся до конца птенец. Но оба

не дрогнули в момент опасности, оба сражались до конца, что бы ни испытывали их тела и души.

Десятый погиб в момент решимости, защищая того, кого считал важнее себя. Защитил будущее нашего государства — Митрокла. Ибо после Александра Великий Совет его назначит Царём всей Спарты. Он погиб героем, только подвиг его останется неизвестен.

Одиннадцатый весь бой переживал, опасался, молился богам… боялся. Но он ни разу не отступил назад, насколько бы ему страшно ни было. Он сражался всегда с противником, которого на одного было больше. Главный его враг в той битве был страх. И он его победил. Он сбежал, когда была такая возможность, он не подставил своих товарищей. Он хоть и не победил… но сражался со своим внутренним врагом прекрасно.

— Друзья, — развернулся к нам царевич, смотря каждому через глаза в душу. — Кто-то знал этих двоих хорошо, кто-то не успел толком познакомиться. Но все мы видели, как эти воины сражались, как один подтвердил свою легендарность, а второй стал настоящим воином. Со страхом, но с силой воли. Каждый из нас общался с ними, разделял вино и хлеб. Каждый из нас веселился с ними, поддерживал в трудные минуты. Они — наши братья. Они — часть нас. Они — Черти, которые даже в Элизиуме будут стоять на страже мира.

— За братьев! — хором сказали восемь человек и подняли кубки с разбавленным вином, но я промолчал, ибо не знал, что нужно говорить, а кубок поднял.

— За братьев! — кивнул Митрокл. — Они сражались ради нас. Они сражались ради горожан Артоскопеиона. Граждан Спарты. Эти воины, так же как и второй, отдали свои жизни, чтобы мы могли дышать и дальше.

— За храбрость! — снова все подняли свои кубки, а я успел подхватить слова и следом за всеми поднять кубок.

— Они были храбры, да, — мелко покивал командир. — И это доказали в последней битве. Они пали настоящими мужчинами, так пускай их духи воспылают так, чтобы совет из Радомата, Аида и Миноса счёл их достойными. За наших!

— За наших! — хором ответили все, после чего залпом осушили свои бокалы.

Бросив деревянные кубки в кострища, каждый взял по факелу, и мы разошлись. Каждый уже знал, где будет стоять. Каждый только ждал команды. И мы сделали это одновременно. Традиция. Дань уважения. В каком бы состоянии ни находились Черти, каждый должен присутствовать на похоронах. Каждый.

— Ромул, — взял горшок с прахом нашего товарища Митрокл, после чего развеял его по ветру, символизируя свободный дух некогда раба. — Пускай твои боги примут тебя.

Мы стояли до последнего. Дождь только усиливался, превращаясь в настоящий ливень. Где-то вдали, в водах моря, бушевала настоящая буря. Посейдон злился, что кровь храбрейших воинов через почву стала попадать в его царство. Они должны жить, а не обагрять этот мир своим естеством. Там же давал о себе знать Зевс. Десятки молний били в водную гладь, усиливая ярость своего брата. Не

хватало только Ареса… но он точно сейчас должен сражаться с вражескими богами, если такие есть.

Мы стояли до последнего… дождались, когда даже угли полностью потухнут, когда весь пепел развеется по сильному ветру. И только после этого стали уходить. Раненых пришлось придерживать, но все они шли на поправку, все они уже скоро вернутся к нам в строй, что радовало. И каждый этому удивлялся.

— Никак близость разрушенного храма Асклепия так благосклонно на вас влияет, — хотел было улыбнуться командир, но только покачал головой. — Видимо, магию этого бога уже ничто не сдерживает, и её чудодейственные свойства распространяются на всех в округе.

— Кстати, да, — подал голос Грек. — Когда нас перевезли в город, раны начали заживать куда быстрее, а силы стремительнее возвращаться. Боги милостивы к нам. Это факт.

— Не представляешь, насколько милостивы, — незаметно для остальных покосился на меня царевич и подмигнул. — Но пока отдыхать. В ближайшие дни ничего не ожидается, кроме тренировок и набора недостающих в наш отряд. Мелл, готовься, станешь десятым.

— Это честь для меня, — хотел было он ударить себя по груди кулаком, но тут же одёрнул себя, вспомнив про свои раны, которые все еще не зажили до конца. — Тогда кто будет вторым, седьмым и одиннадцатым?

— Вторым… скорее всего, кто-то из наших, — немного задумчиво пояснял командир. — Остальных придётся добирать. С одиннадцатым будет меньше всего проблем, туда чаще всего свежее мясо набирали, как и тринадцатого… а вот с двумя другими позициями… придётся искать среди опытных воинов. С ними точно десятники и сотники расставаться не захотят. Опять придётся на советах ругаться.

Меня перемещать не будут. Факт. Иначе бы царевич об этом сейчас заявил. Ну а почему у него должно быть какое-то другое мнение на мой счёт? Кто убил кентавра — неизвестно. Просто обнаружили, что в него метнули оружие врага. Сам я не стал выделяться, ибо выглядело бы слишком подозрительно для врагов, которые могли оказаться в нашем строю. Разведчиков других государств ловили время от времени… поэтому приходилось шифроваться.

Так что я оставался всё ещё новобранцем в глазах большинства. Не было прецедента, чтобы на мой шлем нанесли письмена, которые бы символизировали мое возвышение. Нет, я уже мог что-то нанести и сам… но это не считается. Обязательно командир должен заверить такую надпись. Традиция, которая показывала уважение власть имущих.

Дойдя до лазарета, мы распределили троицу раненых по койкам. Их всех будут держать до победного, но врачи говорят, что не больше трёх суток, с учётом текущей скорости восстановления. Они этому были рады, командир этому был рад… и после прощаний здоровые отправились в поместье, где была наша временная казарма.

— Командир, — поравнялся я с Митроклом. — Смогу сегодня отлучиться к Нике? Всё же… победили как-никак, каждый из нас имеет право отдохнуть.

— Побудь с ней, — одобрительно улыбнулся и похлопал по спине меня царевич. — Ты молодой, мужская сила в тебе бурлит и требует выхода… тебе это надо. Так что да… сегодня можешь остаться с ней. Могу уточнить у посыльных, ответственных за наш участок, где она остановилась, если тебе это надо. Надо же?