Всё хорошо, что хорошо кончается
Шрифт:
Стражники уже отпирают ворота, ругаясь — мешает снег. Всё забываю разузнать, кто должен отвечать за его уборку и чистоту двора.
— Вот плащи... — начинаю было я, но меня прерывает шум. Это советник Фланн со скрипом и проклятиями пытается отворить дворцовую дверь, толкая её спиной, поскольку руки заняты.
— Помогите же мне, кто-нибудь! — громко пыхтит он.
Внезапно створка широко распахивается, и бедняга катится по ступенькам. Увесистый мешок, который он тащит за собой, в конце пути приземляется прямо ему на голову. Я осторожно поднимаю
— Это припасы, да? — спрашиваю я. — Благодарю вас, советник Фланн.
— Не стоит благодарности, — злобно кряхтит он, поднимаясь и отряхиваясь от снега. — Если все приготовления завершены, я наконец хотел бы обсудить ту работу, которую я способен выполнять. Добыча соли — бесспорно, важное дело, но можно поручить заняться им любому советнику, не блещущему умом. Даже Бактус бы справился. Я весьма хорош в налаживании связей, и потому...
Я вздыхаю и протягиваю Гилберту охапку одежды. Сам разберётся.
— ...я мог бы отправиться, скажем, в Третье королевство, чтобы обсудить с королём Алфордом...
Окно над нашими головами с шумом распахивается. В нём показывается советник Оллин, который немедленно машет мне.
— Принц Сильвер! Мы уже все в сборе, присоединяйтесь! — нетерпеливо говорит он. — Заснеженные дороги требуют обсуждения!
Над плечом Оллина подпрыгивает советник Клаус.
— Но сперва — тыквы! — выкрикивает он.
— Ры-ы-ыба, — скрипит Бактус где-то позади них.
— Позволю заметить, вы обещали мне первому...
— Да быть такого не могло, поскольку важнее всего мой доклад!
— Установленный порядок...
— Принц дал мне слово!..
— Советник Фланн, — решительно говорю я. — Назначаю вас главным в моё отсутствие.
— Какое отсутствие? — оторопело спрашивает он.
— Какое отсутствие? — интересуется и Гилберт.
Я толкаю Гилберта внутрь кареты, запрыгиваю сам и кричу, прежде чем захлопываю дверцу:
— Карбри, трогай! В путь, живо!
Застоявшиеся кони рвут с места, карета со скрипом поворачивает, окатывая Фланна снежной кашей с головы до ног. Мы выезжаем за ворота, и крики советников утихают вдали. Я чувствую себя таким свободным, каким не был уже давно, и радостно смеюсь.
— Это всё чудесно, — раздаётся недовольный голос Тилли, — но вы мне все ноги отдавили. Живо сядьте как полагается!
Глава 4. Никаких сомнений, я уже в пути
Вскоре мы выезжаем за окраину города.
— Сильвер, ты далеко ли собрался? — интересуется Гилберт. — Сам же говорил, что королевство нельзя вот так просто бросить. Ты ведь даже толком не предупредил советников и не оставил им никаких указаний на время своего отсутствия!
— Фланн справится, — отмахиваюсь я. — Он всё ныл, что хочет заняться
— Сильвер, это нам в дорогу, — возмущается Гилберт. — Тилли, и ты туда же. Чем вы собираетесь питаться дальше? У нас ведь на пути даже не будет никаких трактиров и постоялых дворов.
— Да я могу несколько дней ничего не есть, если поем как следует, — говорю я и откусываю от четвёртого по счёту пирожка большой кусок.
— Сколько тебя знаю, никогда ты не мог и половины дня выдержать, — не унимается этот зануда.
Тилли хихикает, слушая нашу перепалку, но это не мешает ей уплетать пирожки один за другим. Наконец Гилберт не выдерживает, отнимает почти опустевший свёрток и прячет под сиденье. Затем он скрещивает руки на груди и глядит на нас с победным видом. Сам он съел всего один пирожок, и это учитывая, что даже толком и не завтракал.
— Эх, — зеваю я, — скучно. Чем бы заняться? Почищу-ка я сапоги. Гилберт, одолжи мне, пожалуйста, щётку.
— Какую щётку? — не понимает он. — Я летел сюда птицей и ничего с собой не прихватил.
— Ну вот эту, — говорю я, указывая на его усы.
Гилберт багровеет.
— Долго ещё будешь завидовать? — сердито говорит он. — Сам только и мечтаешь, чтобы борода отросла. Это не ты ли у меня спрашивал о заклинаниях, способных помочь такой беде?
— Так ты нашёл заклинание и решил испробовать сперва на себе? — спрашиваю я. — Плохо выглядит. Тогда я лучше обойдусь.
Гилберт пожимает плечами и отворачивается к окошку.
— Не желаю участвовать в подобном детском споре, — фыркает он.
— Эй, Гил, а хочешь услышать ещё одно мнение? — вкрадчиво спрашивает Тилли.
— Подозреваю, я буду ему не рад, — звучит угрюмый ответ.
— Я вот думаю, что усы — это очень хорошо. Пожалуй, что и сама бы от них не отказалась, — упорно продолжает Тилли.
— Да? А почему? — интересуется обрадованный Гилберт.
— Ну вот гляди, если вдруг ты проголодаешься, то можешь не дожидаться обеда, а просто смести крошки со своих усов — там их порядочно, хватит, чтобы перекусить. Очень у...
Дальше Тилли не договаривает, потому что сложно закончить речь, если тебя заткнули шарфом. Затем Гилберт сосредоточенно выбирает крошки из усов, пытаясь что-то разглядеть в слабом отражении оконного стекла.
Дальнейшее наше путешествие проходит довольно скучно.
Тилли вынимает из небольшого потрёпанного саквояжа, который она прихватила с собой, сперва чудовищно огромные очки, которые цепляет на нос, а затем — распухший альбом. Затем она принимается делать наброски карандашом, сердито ворча, когда карету трясёт или когда крепко уснувший Гилберт, сидящий между нами, наваливается на её плечо.