Все хорошо, что начинается с убийства
Шрифт:
Если судить по гаснущей улыбке, Муки испытывала те же чувства в отношении меня.
— Вы Лили Бард? — осторожно спросила она.
— Да.
Она медленно отворила сетчатую дверь, протянула пухлую золотистую руку, и я пожала ее. Потом хозяйка шагнула в сторону, и я вошла в дом.
Муки застеснялась своей грязной маленькой кухни.
— Я должна была ожидать вашего прихода, но с головой утонула в работе, — произнесла она через плечо, складывая тарелки рядом с раковиной и пытаясь сделать вид, что была поглощена именно этим, когда я постучала.
— Чем
— Я специалист по генеалогии, — сказала она, отвернувшись, что я сочла удачей.
— Мм, — отозвалась я, издав самый необщительный звук, какой смогла изобразить. — Вы не должны прибираться вместо меня. Я же уборщица.
Она посмотрела на тарелку, которую держала в руках, как будто не понимала, что делает, очень осторожно водрузила ее в сушилку и заметила:
— Верно.
— Какой работы вы от меня ждете? — спросила я.
— Да-да. — Этот вопрос ее успокоил, что и входило в мои намерения. — Я хочу, чтобы вы сменили постельное белье — чистое в шкафу в ванной, — вытерли пыль в доме и пропылесосили. Здесь только одна ванная комната, и она в довольно плохом состоянии. Вымойте раковину, ванну, полы, застланные линолеумом, и вытрите кухонные столы.
— Хорошо. Что-нибудь еще?
— Пока ничего больше не могу придумать.
Мы обсудили мою оплату и часы работы. Муки считала, что я проработаю до двенадцати тридцати, чтобы привести дом в порядок. По кухне вполне можно было судить обо всем доме. Я согласилась, что так и будет. Обычно я приезжала к Уинтропам в час дня, поэтому у меня оставалась некоторая свобода действий. Я решила, что смогу заглянуть к себе по дороге к Уинтропам и перехватить фруктов.
Сперва я обследовала дом, чтобы распланировать работу.
Муки удалилась в гостиную, которую превратила в свой кабинет. Там стояли старый диван, кушетка, кресло, телевизор и огромный стол. Она не подумала о занавесках, и жалюзи на больших окнах покрывала пыль.
Корзина для мусора была так переполнена, что ее содержимое вываливалось через край. Чашки из разных забегаловок с фастфудом стояли на столе, на боковине дивана и на полу.
Я сохранила бесстрастное выражение лица. Я этому научилась.
Когда Муки села за свой компьютер, я побрела через прихожую — грязные панели, отпечатки пальцев на краске — в ту спальню, что была побольше, и сморщила нос.
Белье явно требовалось сменить, а кровать, наверное, не убирали с тех пор, как застелили. Толстый слой пыли лежал на всем, не покрытом чем-нибудь другим, вроде книг в бумажных обложках, оберток от еды, салфеток, ювелирных изделий, расчесок, рецептов и завязок для волос.
Я почувствовала легкое напряжение между бровями, означавшее обеспокоенность, потом обследовала ванную и недоверчиво покачала головой.
Вторая спальня оказалась почти пуста. На полу валялись только багаж и несколько картонных коробок, брошенных как попало.
Теперь я гадала, хватит ли мне отпущенного времени.
Я вышла к своей машине, чтобы принести
Уборка — это работа, не занимающая ум целиком, вот почему время от времени я ею наслаждаюсь. Я слегка улыбалась сама себе, начав оттирать ванну. Я ожидала, что Муки Престон окажется стопроцентной белой, а та представляла меня чернокожей. Мы обе удивились.
В мире лучшем, чем этот, мы даже не заметили бы, что относимся к разным расам, возможно, даже приветствовали бы наши этнические различия, если бы встретились в большом городе. Но этот мир не был лучшим, во всяком случае здесь и сейчас. Только не в Шекспире. И не в последнее время.
Я перестала так сильно удивляться своей новой работодательнице, сосредоточившись на непосредственных задачах.
Потратив некоторое время на энергичное отскабливание и мытье, я заставила ванную выглядеть очень респектабельно. Резко кивнув, я повернулась, чтобы начать работать в спальне. К моему удивлению, Муки Престон стояла прямо за моей спиной.
— Простите, что напугала вас, — произнесла она с довольно шокированным видом, когда я сжала кулаки.
— Я не слышала, как вы подошли, — с усилием расслабившись, призналась я. Мне не нравилась такая манера.
— Ванная выглядит отлично, — заметила Муки, посмотрев мимо меня в маленькую комнату. — Ух ты, особенно зеркало.
Да, теперь в нем можно было видеть свое отражение.
— Хорошо, — сказала я.
— Послушайте, вы стараетесь не замечать, что я смешанных кровей?
— Кто вы такая — совершенно не мое дело.
Почему люди всегда хотят говорить о каждой мелочи? Даже перед бандой, рисовавшей ножом картинки на моей груди, я не была тем человеком, которому хотелось поболтать.
— Я не знала, что вы окажетесь белой.
— Да.
— Значит, мы можем сделать так, чтобы все сработало? — настаивала она.
— Я уже работаю, — ответила я, пытаясь донести до нее свою точку зрения, и начала снимать с кровати постельное белье.
Мне хотелось, чтобы из моих слов Муки Престон кое-что уяснила. Если бы у меня имелись серьезные возражения против ее родословной, то я уже запрыгнула бы в свой «скайларк» и уехала домой, чтобы попытаться позвонить следующему человеку в моем списке.
Не знаю, поняла она или нет, что я пытаюсь ей объяснить. Подождав, не скажу ли я еще чего-нибудь, Муки, к моему облегчению, отбыла обратно к компьютеру.
Один раз она вышла за покупками в бакалейный магазин. Если не считать этого периода тишины и спокойствия, моя новая работодательница все время двигалась: вскакивала, чтобы пойти в туалет, плыла через прихожую, чтобы достать из холодильника питье, всегда мимоходом роняя какую-нибудь реплику. Очевидно, Муки Престон относилась к тем людям, которые не могут сидеть спокойно, когда кто-то другой работает.