Все хроники Дюны (авторский сборник)
Шрифт:
«Вот сейчас… сейчас я встану и выскажу ему все, что о нем думаю, – подумал Кинес. – Вместо того чтобы помочь – стоит, поучает!..»
Птица подобралась еще на шаг ближе к руке. Чуть поодаль опустились на песок еще два коршуна.
– Религия и закон должны быть едины для всей этой нашей массы, – сказал отец. – Всякий акт неповиновения должен рассматриваться как грех и караться именно как таковой – наложением религиозной же кары. Это принесет двойную выгоду % укрепляя как повиновение, так и храбрость. Мы, заметь, должны опираться не столько на храбрость отдельных личностей, сколько
«И где же оно, это мое население?.. Как раз сейчас оно мне особенно нужно!» – сердито подумал Кинес. Он собрал остаток сил и двинул руку к ближайшему коршуну. Ему удалось сдвинуть ее сантиметра на полтора. Тот отпрыгнул к своим сородичам, готовый в случае чего тут же взлететь.
– Составленный нами график перейдет в природный феномен, – объявил отец. – Жизнь на планете подобна ткани, в которой переплетены многие тысячи нитей. Изменения флоры и фауны на первом этапе будут определяться исключительно сторонним физическим воздействием – нашим воздействием. Но по мере укрепления внесенные нами изменения начнут сами воздействовать на эти воздействия, нам придется еще разбираться с этим. Учти, что, контролируя лишь три процента энергии на поверхности планеты – только три! – мы сумеем превратить систему в самодостаточную и самообеспечивающую.
«Что же ты мне не поможешь? – устало спросил про себя Кинес. – Так всегда: ты подводишь меня именно тогда, когда ты мне нужнее всего…» Он хотел повернуться туда, откуда слышался голос отца, и хотя бы взглядом заставить его замолчать… упрекнуть его… но мышцы отказались повиноваться.
Коршун вновь пришёл & движение. Осторожно, шажок за шажком, птица подобралась к Кинесу. Другие две делали вид, что не обращают внимания ни на будущего сотрапезника, ни на будущий обед.
Коршун остановился в шаге от руки Кинеса.
И в этот миг на Кинеса сошло озарение. Неожиданно он увидел такое будущее, такую возможность для Арракиса, которого отец не представлял. Вероятности, связанные с этим путем, переполняли его.
– Нет худшей беды для твоего народа, чем оказаться в руках Героя, – отрезал отец.
«Он читает мои мысли! – рассердился Кинес. – А… впрочем, пусть его».
Потом мысли его перешли на другое.
«Сообщения уже отправлены во все мои сиетчи, – подумал он с удовлетворением. – И ничто их не остановит. Если сын герцога жив, они найдут его и будут оберегать, как я велел. Они, правда, могут убить его мать. Но мальчика… мальчика спасут».
Коршун сделал еще шажок – теперь он мог клюнуть руку. Он наклонил голову набок, рассматривая безвольно простертое тело, вдруг он замер, вздернул голову и, резко вскрикнув, взлетел в воздух вместе с другими птицами.
«Пришли! – закричал беззвучно Кинес. – Пришли мои фримены!»
И тут он услышал, как рокочут пески.
Этот звук знал любой фримен и без труда отличал от звука идущего червя или любого другого звука Пустыни. Где-то под ним премеланжевые массы вобрали достаточно воды и органики, выделенных Маленькими, и достигли критической стадии роста. Там, в глубине, возник и начал подниматься огромный пузырь двуокиси углерода. Это было как направленный вверх взрыв – и в эпицентре его возникла песчаная воронка; точно
Коршуны кружили над ним, разочарованно крича. Они-то знали, что происходит. Это знали все жители Пустыни.
«Я тоже житель Пустыни, пустынная тварь, – подумал Кинес. – Видишь, отец? Я житель Пустыни».
Он почувствовал, как пузырь приподнял его, лопнул и пескопад охватил его, унося в прохладную тьму. На какой-то миг ощущение прохлады и влаги принесли благодатное облегчение. А потом, когда его планета убивала своего эколога, ему пришло в голову, что отец и другие ученые ошибались и основными принципами Вселенной были случайность и ошибка.
Даже коршуны согласились бы с ним.
Пророчество, предвидение… Как испытать их перед лицом вопросов, ждущих ответа? Сколько подлинного пророчества содержит «волна» предвидения (как называл свои видения сам Муад'Диб) – и насколько сам прорицатель воздействует на будущее, подгоняя его под собственные предвидения? А гармонические связи, улавливаемые в акте пророчества?..
Глава 9
Видит ли пророк само будущее – или же слабое место, щель, на которое можно воздействовать, используя слово или решение, подобно тому как гранильщик бриллиантов раскалывает алмаз ударом резца, попав в верную точку?..
(Принцесса Ирулан, «Мои размышления о Муад'Дибе»)
«Берем их воду», – сказал человек, прячущийся во тьме.
Пауль поборол страх, взглянул на мать. Опытным взглядом он увидел, что она незаметно .изготовилась к бою, что ее мышцы напряжены для молниеносного удара.
– Жаль было бы просто убить вас, – сказал голос сверху.
«Это тот, который заговорил первым, – подумала Джессика. – Их по крайней мере двое – один справа, один слева».
– Цигноро хробоса сукарес хин манге ла пчагавас дои ме камавас на беслас леле пал хробас!
Это крикнул тот, что справа, обращаясь к товарищам на другой стороне котловины.
Паулю его выкрик показался сплошной тарабарщиной, но Бене Гессерит обучали языкам, и Джессика узнала этот: чакобса, один из древних охотничьих языков. Человек, прячущийся над ними, предположил, что, возможно, это и есть те самые чужаки, которых они ищут.
Наступила неожиданная пауза. В это время над скалами встал и заглянул в котловину голубой, отливающий немного слоновой костью, ободок Второй луны.
Сверху, слева, справа послышался шорох, и в котловину скользнули темные тени.
«Да их целый отряд!» – подумал Пауль, и по его спине пробежал внезапный холодок.
К Джессике подошел высокий человек в пятнистом бурнусе. Лицевой клапан капюшона был откинут в сторону – чтобы не мешал говорить. Луна освещала густую бороду, но само лицо и глаза скрывались в тени капюшона.
– Посмотрим, кто нам попался – джинны или люди? Джессика услышала в его голосе спокойную усмешку
и позволила себе каплю надежды. У него был голос человека, обладающего властью; именно он испугал их, раздавшись внезапно в ночи.