Все хроники Дюны (авторский сборник)

Герберт Фрэнк Патрик

– Да что он, играет с этим несчастным дураком, этот твой сын? – пробормотал Стилгар. Впрочем, он тут же замахал на нее: – Нет, нет, извини: ты должна молчать.

Двое на каменном полу пещеры кружили теперь один вокруг другого. Джамис выставил нож вперед, острием чуть вверх: Пауль крался пригнувшись и опустив клинок.

Джамис вновь прыгнул – и на этот раз вправо, куда Пауль все время уклонялся от удара. Но вместо того чтобы уйти от удара назад и в сторону, Пауль встретил руку противника своим клинком. В следующее мгновение юноша отскочил влево,

от души благодарный Чани за предупреждение.

Джамис отступил к краю круга, потирая руку с ножом. Выступила и почти тотчас же остановилась кровь. Он смотрел на Пауля удивленно расширившимися темно-синими глазами, с новой опаской.

– Ага, ранен, – пробормотал Стилгар.

Пауль снова пригнулся, изготовившись к новой схватке, и спросил, как положено после первой крови (так его учили):

– Сдаешься?

– Ха! – только и ответил Джамис. По толпе фрименов прокатился ропот.

– Тихо! – перекрыл его голос Стилгара. – Парень просто не знает наших обычаев.

Паулю же он объяснил:

– В тахадди так не бывает, парень. Он кончается только смертью одного из соперников.

Джессика увидела, как Пауль судорожно сглотнул. Ему же никогда не приходилось убивать вот так, ножом в кровавом поединке! Сумеет ли он, сможет ли ?

Пауль медленно пошел по краю круга, следуя за движениями Джамиса. Его одолевали воспоминания о видениях будущего; его новое знание говорило, что слишком много случайностей может повлиять на будущее, а потому ясно разглядеть это будущее он не мог.

В уравнениях было слишком много неизвестных – вот почему эта пещера была темным, расплывчатым пятном на его пути. Словно огромная скала посреди реки, и воды реки завихряются вокруг этой скалы в бурные водовороты.

– Кончай это, парень, – пробормотал Стилгар. – Не тяни.

Пауль, положившись на свое преимущество в скорости реакции, осторожно пошел к центру круга.

Джамис же отступил. Только сейчас до него дошло, что он сошелся в круге тахадди не с обычным мягкотелым инопланетником, который стал бы легкой добычей фрименского криса.

Джессика видела тень отчаяния на его лице. Вот теперь он стал по-настоящему опасен. Он отчаялся и способен на что угодно. Он увидел, что столкнулся не с ребенком, пусть даже таким, как дети его народа, а с боевой машиной, рожденной для боя и с младенчества для боя тренированной. И теперь страх, посеянный мной, достиг пика…

Оказывается, ей было даже как-то жаль Джамиса. Впрочем, эта жалость была не так сильна, чтобы перевесить угрозу жизни сына.

«Джамис может сделать что угодно… даже предсказать нельзя что», – думала она. Воспринял ли Пауль все это своим пророческим зрением?. Но она увидела, как движется ее сын, увидела крупные горошины пота на его

лбу и плечах, осторожность, сквозящую в текучем перекатывании его мускулов. И впервые она почувствовала – если не поняла – фактор неопределенности в пророческом даре Пауля.

Теперь инициативу перехватил Пауль. Он кружил вокруг противника, но не нападал. Он тоже заметил

страх в глазах Джамиса. В его голове зазвучал голос Дункана Айдахо: «Когда видишь, что противник тебя боится, – дай страху взять над ним власть; дай ему время истомить твоего противника. Пусть страх станет ужасом: напуганный до ужаса человек становится врагом себе. Раньше или позже он, отчаявшись, бросается в безоглядную атаку. Это опасный момент, но обычно можно положиться на то, что напуганный человек совершит роковую для себя ошибку. Мы же учим тебя вовремя замечать и использовать подобные ошибки».

В окружавшей бойцов толпе поднялся ропот.

«Они тоже думают, что Пауль играет с Джамисом как кошка с мышью, – подумала Джессика, – что он бессмысленно жесток».

Но в то же время она чувствовала, что толпа возбуждена и каждый в ней втайне наслаждается зрелищем. Ощущала она и стремительно растущее напряжение Джамиса.

Миг, когда это напряжение возросло настолько, что он не мог больше сдержать его, она увидела так же ясно, как и Джамис… и как Пауль.

Джамис взвился в высоком прыжке и в стремительном финте ударил правой рукой. Пустой рукой. Крис в мгновение ока оказался у него в левой.

Джессика охнула.

Но Пауль помнил– предупреждение Чани: «Джамис умеет биться обеими руками». Это предупреждение и великолепная подготовка позволили ему отразить удар Джамиса, можно сказать, мимоходом, en passant. «Следи за ножом, а не за рукой, которая его держит, – наставлял его не раз Гурни Халлек. – Нож опаснее руки, и он может оказаться и в правой, и в левой».

И еще: он заметил ошибку Джамиса. У того не слишком хорошо были разработаны ноги – почти на целую секунду дольше, чем надо, восстанавливал он равновесие после прыжка, которым пытался обмануть Пауля, скрыв переброс ножа из руки в руку.

Если бы не мутно-желтый свет плавающих ламп и не чернильно-синие глаза зрителей, столпившихся вокруг, это вполне могло бы походить на урок в фехтовальном зале. Когда удавалось использовать собственное движение противника, его щит– уже не препятствие… Пауль молниеносным движением перебросил нож в другую руку, скользнул в сторону и ударил снизу вверх, подставив нож под грудь сгибающегося Джамиса. И отпрыгнул, глядя, как падает тело противника.

Джамис упал ничком, как тряпичная кукла, громко глотнул воздух и остался лежать неподвижно. Мертвые глаза казались бусинами темного стекла.

«Конечно, убивать острием – недостаточно артистично, – сказал как-то Паулю Айдахо, – но когда в бою представится такая возможность, пусть это соображение тебя не останавливает».

Фримены бросились внутрь круга, заполнили его, оттеснили Пауля, сгрудились вокруг тела Джамиса. Во мгновение ока труп завернули в плащ, несколько фрименов подхватили его и бегом унесли куда-то в глубь пещеры.

Джессика начала пробиваться через толпу к сыну. Ей казалось, что она плывет в море закутанных в бурнусы и, прямо скажем, вонючих тел. Толпа была странно молчаливой.