Все и немного больше
Шрифт:
Тяжелое тело конвульсивно задергалось и приподнялось, давая ей возможность дышать.
Слезы катились по ее лицу, ей было жарко, она ощущала неприятный запах. Простыня под ней была мокрой.
Пружины кровати скрипнули, когда мужчина поднялся. Послышались удаляющиеся шаги.
Дверь спальни открылась, и слабый свет из коридора осветил фигуру.
Держась за ручку двери, в растрепанной одежде стоял ее отец.
Дверь быстро и тихо закрылась.
Некоторое время Алфея лежала, сотрясаемая рыданиями, прислушиваясь к болезненным ощущениям внутри своего тела.
В эту минуту она поняла, что опасаться следует не
Алфея не помнила, как долго она лежала. Затем она включила лампу возле кровати, увидела, что из ее тела сочится кровь, и что кровью испачкана простыня.
Алфея направилась в кухню. Она помылась и сменила белье. Затем собрала испачканные простыни и пижаму и затолкала их в глубь чулана. Завтра я спрячу это в итальянском саду, Туда никто не ходит, решила она.
Инстинктивное желание спрятать свидетельство произошедшего было результатом невыразимого стыда, который она испытывала. Ее отец был сильным и смелым, самым замечательным из людей, и, стало быть, она была страшно порочной, коль скоро с ней такое произошло.
На следующий день было очень жарко. Алфея и Рой отправились на пляж в Роудсайд. Они лежали на полотенцах, хихикали, когда какой-нибудь мальчишка бежал, обжигая ноги о раскаленный песок, прежде чем нырнуть в воду.
Алфея ни словом не обмолвилась ни о «Бельведере», ни о событиях предыдущего дня. Не коснулась этой темы и Рой.
17
Вопрос о возвращении Мэрилин в школу Беверли Хиллз осенью не стоял. Если бы ей было меньше восемнадцати, ей пришлось бы посещать занятия в обшитом досками бунгало — школьном здании компании «Магнум», но Нолаби предъявила свидетельство о рождении, и Мэрилин была от этого освобождена.
Когда трепет и благоговение новичка притупились, Мэрилин поняла, что студия представляет собой мобилизованную войной фабрику, вроде завода Хью, с той лишь разницей, что она не производит самолеты, а использует большую группу людей с тонкой нервной организацией, чтобы поддерживать моральный дух гражданского населения и военнослужащих путем постановки на отпускаемые средства фильмов, и к тому же — отнюдь не изредка — получает от этого неимоверно большие прибыли.
К большому огорчению Нолаби, на студии совершенно не работали с Мэрилин. Арт Гаррисон напрочь выбросил девушку из головы, как только передал ее в отдел, который занимался воспитанием «талантов», — этим словом заменяли термин «актер». Мэрилин Уэйс — руководство студии даже не сделало попытки изменить ей имя — оказалась на положении одной из смазливых неоперившихся актрис, чей испытательный срок истечет в конце года. А пока что вся реклама ее имени свелась к тому, что в иллюстрированном журнале появилось ее фото в бикини, которое продемонстрировало не столько ее сексуальность, сколько уязвимость, а в «Современном экране» был опубликован групповой снимок восходящих звезд, среди которых была и она.
Мэрилин, все еще переживающая потерю Линка и страдающая комплексом вины, была лишена доходящей до патологии напористости, необходимой для достижения успеха. У нее не было планов дальнейшего продвижения. В городе хищных и амбициозных красавиц она оказалась лишь благодаря настойчивости матери да в силу явной жажды искупления, овладевшей Джошуа Ферно. Она была той спицей в колесе,
Осенью она сыграла целый ряд ролей без слов.
Перед самым Рождеством Рой принесла домой известие о том, что мать Би-Джей умерла.
Уэйсы не виделись с Энн и Джошуа Ферно с июня, когда Мэрилин подписала контракт. Тем не менее для всех троих ее смерть означала чудовищное вмешательство в устоявшийся образ жизни в Беверли Хиллз. По их мнению, Энн Ферно являла собой образец жены. Мэрилин оплакивала мать Линка. Нолаби и Рой несколько дней ходили с печальными лицами.
Сразу после похорон Джошуа и Би-Джей отправились в дом Ферно в Палм-Спрингс.
Уэйсы направили им письменное соболезнование.
В декабре Мэрилин предложили сыграть в фильме «Ангелы». Это был наспех поставленный шпионский боевик, где она впервые получила роль со словами.
Ранним утром третьего января, в первый рабочий день 1944 года, Мэрилин была на сцене номер два, где снимались «Ангелы». Она должна была сыграть роль коллаборационистки — французской дамы полусвета. В платье в обтяжку, с высоко взбитыми волосами, густо размалеванная — оранжевые румяна, накладные ресницы, почти черная губная помада — она выглядела печальным, милым ребенком, который волей обстоятельств оказался на панели. Она сидела на складном стуле в сторонке от декораций, изображающих пивной бар. Реквизитор под наблюдением немолодой полногрудой и крикливой помощницы режиссера доводил интерьер до кондиции, чтобы все было так, как при съемках накануне.
В соответствии с ролью Мэрилин должна была отчаянно вихлять задом в пивном баре, и она смотрела на мраморные столики, мысленно представляя свои телодвижения.
К ней вернулась способность полностью погружаться в роль. Это было единственным спасением от отчаяния, вызванного смертью Линка. Она все время видела его во сне, но в последние несколько месяцев эти сны приобрели откровенно эротический характер, и Мэрилин просыпалась в поту, с учащенным дыханием и плотно сжатыми бедрами.
Любовные игры с Линком были удивительно явственными. Они не растворялись и не заменялись другой сценой, как это часто бывает во сне. Линк ласкал ее тело с такой правдоподобностью, что она стала вновь склоняться к первоначальной версии: лейтенант Абрахам Линкольн Ферно жив и находится на далеком атолле. Иначе следовало признать, что от длительных переживаний она свихнулась. Нормальная женщина не может испытывать подобную страсть к человеку, чья плоть давно растворилась в теплых течениях Тихого океана. Ее тело — близкий ее друг, сообщающий ей, когда нужно есть и спать, — ее тело должно знать то, чего не знало министерство военно-морского флота.
Сама того не замечая, она прерывисто вздохнула. Не заметила она и того, как позади нее из-за декораций вышел Джошуа Ферно и некоторое время молча наблюдал за ней.
— С Новым годом! — проговорил он.
Мэрилин уставилась на него, не веря собственным глазам. Рой говорила, что его и Би-Джей не будет целый месяц.
— Мистер Ферно, мы слышали, что вы в Палм-Спрингс. — После небольшой паузы она с искренним сочувствием добавила: — Мы были весьма опечалены известием о миссис Ферно. Она была замечательным человеком, славной женщиной.