Все и побыстрее

Брискин Жаклин

— Алло?

— Гонора? — услышала она удивленный голос Гидеона. — Это ты?

«Что за идиотский вопрос», — подумала Гонора, натягивая на голые плечи пижаму Курта.

— Да, это я. Курт спит. — Голос ее звучал виновато. — Я скажу ему, что вы звонили. Он перезвонит вам.

— В этом нет необходимости. Просто передай ему мою просьбу. Она касается и тебя. Я хочу, чтобы с этого момента вы прекратили всякую связь с моим домом. Вы не должны ни с кем общаться, включая и твоих сестер.

Смысл сказанного не сразу дошел до Гоноры. Это

невозможно! Как она может бросить Джосс, которую нянчила с пеленок? А Кристал? Как она может расстаться с Кристал?

— Ты слышишь меня?

— А что думают об этом Джосс и Кристал?

— Я не хочу обсуждать с ними свое решение. Ты не должна пытаться встретиться с ними.

— Это очень жестоко, Гидеон.

— Я так не считаю. — Громкий голос Гидеона дребезжал в телефонной трубке. — У меня много знакомых в инженерных кругах. Если ты посмеешь ослушаться меня, Айвари никогда не найдет работу. Ни одна компания не возьмет его.

Гонора зябко повела плечами.

— Ты слышишь меня? — спросил Гидеон.

— Слышу.

— И не помышляй встретиться с ними, когда они придут навещать отца! Никаких встреч! Никаких писем! Ничего.

— Я не побеспокою их, — спокойно ответила Гонора.

— Прекрасно. Значит, мы поняли друг друга.

Гонора прошла на кухню, поставила чайник и, глядя на свое искривленное отражение в его рифленых никелированных боках, стала думать о дальнейшей карьере Курта.

Потягиваясь, в кухню вошел Курт.

— Кто звонил? — спросил он.

— Гидеон.

Курт застыл с открытым в зевке ртом, в его глазах мелькнуло любопытство.

— Что ему надо?

— Он звонил сообщить, что мы персоны нон грата на Клей-стрит. — Не в силах продолжать, Гонора горько заплакала.

Курт обнял ее за плечи.

— Ну, ну…

— Он был тебе самым близким человеком… я разлучила вас…

— Давай не будем вспоминать об этом. — Курт легонько похлопал Гонору по спине.

— Из-за меня ты потерял работу.

— Да пошел он к такой-то матери! Я найду себе новую.

Гонора посмотрела на него.

— Тебе не обязательно на мне жениться только потому, что ты со мной спишь. Я знаю, Гидеон обвиняет тебя именно в этом…

— Гонора, — прервал ее Курт, — ты плохо меня знаешь, если думаешь, что меня можно заставить делать что-то против моего желания. Я спал и с другими женщинами, однако не женился на них.

— И с Имоджин?

— Конечно. А почему нет? Она сама этого хотела. Но отныне я буду тебе верным мужем.

— Я приношу только несчастья.

— Наоборот. Разве я не говорил тебе вчера, что мне надоело зависеть от Гидеона и давно пора идти своим путем? Я даже рад, что все так обернулось. Теперь я свободен в свои действиях.

— Возможно, он простил бы тебя, если бы мы расстались.

— Прекрати, Гонора, прекрати немедленно. — Он сжал ее пальцы так, что хрустнули суставы. Гонора вскрикнула от боли, но Курт продолжал сжимать ее ладонь. — Забудем о прошлом. Перед нами прекрасное

будущее. Я обязательно добьюсь успеха. Построю хорошие дороги, плотины, мосты, города. Я буду классным специалистом, одним из лучших в мире, и ты всегда будешь рядом со мной. Возможно, ты даже устанешь от меня, потому что я всегда буду хотеть тебя. Я люблю твою гладкую кожу, твое податливое тело. Мне нравится, как ты занимаешься со мной любовью. Нам придется бороться, спорить, но мы будем чертовски счастливы. У нас будет много детей… по крайней мере трое.

Гонора улыбнулась.

— Может, лучше четверо?

— Трое — это минимум.

— Гонора Айвари… Полон рот гласных.

— Звучит прекрасно. А сейчас высморкай нос и приготовь нам завтрак. Сегодня день нашей помолвки.

События последних дней не повлияли на аппетит Курта. Он съел яичницу с беконом из двенадцати яиц, несколько тостов с клубничным джемом и, не переставая жевать, строил планы на будущее.

— Сейчас мы поедем к твоему отцу. Возможно, он захочет поехать вместе с нами. Мы поженимся в Неваде. Там это можно сделать сразу, не ожидая анализа крови. — Было решено, что они проведут медовый месяц на озере Тахо, а затем поедут в Лос-Анджелес. — У меня там много знакомых в самых разных компаниях. Они давно намекали мне, что с удовольствием возьмут меня на работу, если я решусь уйти от Талботта.

Курт предложил Гоноре собрать вещи, а сам отправился к домовладельцу, чтобы решить вопрос с квартирой. Вскоре он вернулся с большими коробками, куда упаковал книги и чертежи, и отнес их на хранение в подвал.

В половине двенадцатого вещи были упакованы. Курт принимал душ, когда зазвонил телефон.

— Квартира Айвари, — сказала Гонора, удивляясь, кто бы мог им звонить.

— Так ты у него.

— Папа, — воскликнула Гонора, — мы как раз собирались к тебе.

— А я не поверил Талботту.

— Он тебе звонил?

— Слуга привез твои вещи и без всяких объяснений вручил их мне. Я посчитал ниже своего достоинства задавать ему вопросы и тем более не хотел ничего выяснять у твоих сестер, вот почему я сам позвонил ему. Он дал мне телефон Айвари. — Язык у Ленглея заплетался: перед тем как звонить Талботту, он воодушевил себя целой бутылкой виски.

— Папа, мы собираемся пожениться.

На другом конце провода наступила полная тишина.

— Папа, я знаю, что ты расстроен, но мы хотим приехать к тебе и все объяснить.

— В этом нет необходимости. Ты сама приняла решение, и мне нечего сказать тебе.

Дверь ванной открылась, и из нее вышел Курт, замотанный в полотенце. С его волос стекала вода, ступни оставляли мокрые следы на мягком бархатном ванном коврике — чуде, которое Гоноре раньше видеть не приходилось.

Увидев расстроенное лицо Гоноры, Курт спросил:

— Кто звонит?

Прикрыв трубку ладонью, она ответила:

— Папа. Гидеон все рассказал ему.

Курт прошел в спальню и взял трубку.