Все и побыстрее
Шрифт:
Гидеон поставил свой распухший от бумаг портфель на столик в холле и посмотрел на нее. Его лицо было красным и потным.
— Нестерпимая духота, не так ли, — она улыбнулась ему одной из своих самых обворожительных улыбок. — Позвольте мне приготовить вам выпить.
Гидеон кивнул и, не говоря ни слова, прошел в гостиную, где рядом с огромной софой располагался бар.
Кристал, внезапно испугавшись, что ее решение запоздало — Гидеон никогда не давал второго шанса, — налила в высокий с золотом бокал его любимое виски, добавила немного содовой, бросила два кусочка льда и понесла его, как священный сосуд, Гидеону.
— Гидеон, по правде говоря, вы захватили меня врасплох. — От волнения к Кристал вернулся ее английский акцент.
Гидеон бросил на нее долгий, ничего не выражающий взгляд и стал молча пить виски.
Тревога Кристал усилилась. Так, наверное, чувствовали себя его конкуренты, когда смотрели в это непроницаемое лицо. Кристал вдруг почувствовала к нему глубокое уважение, граничащее с восхищением.
Это открытие поразило Кристал. Значит, она может принять его предложение, руководствуясь не только соображениями выгоды, мечтами о золотом дожде, который прольется на нее. Конечно же, она хочет иметь все: норку, соболя, бриллианты, красивую одежду от французских модельеров, особняки, слуг, развлечения, хороший стол, но она может и гордиться властью, которой обладает этот некрасивый пожилой мультимиллионер.
От всех этих мыслей ей стало жарко, и Кристал, стараясь быть убедительной, быстро сказала:
— Вы мне очень нравитесь, Гидеон.
— Нравлюсь?
— Вы дали папе работу, взяли нас в свой дом и балуете, как принцесс.
— Значит, вы мне благодарны? — спросил Гидеон.
— Я не совсем уверена, что испытываю к вам какое-то другое чувство, кроме благодарности… и огромного восхищения, но я знаю, что никогда не чувствовала ничего подобного к другим мужчинам. — Сейчас Кристал и сама верила в то, что говорила.
— Дай мне обещание.
— Обещание? Какое?
— Что ты всегда будешь со мной такой же искренней, как сейчас.
Кристал почувствовала, как гора свалилась с ее плеч, и поспешила заверить Гидеона:
— О, непременно, Гидеон, непременно.
Кубики льда звякнули в бокале, когда Гидеон ставил его на стол. Он подошел к стоящей у окна Кристал. Руки его дрожали.
— Кристал, пусть тебя не беспокоит отсутствие любви ко мне: моей хватит на нас двоих. Я обожаю тебя.
Когда Гидеон взял ее руки в свои, она уже не испытывала отвращения к нему. Кристал поцеловала его в щеку, затем в сухие, потрескавшиеся губы.
Ответный поцелуй Гидеона оставил ее равнодушной.
Глава 15
Двенадцатого декабря, в день бракосочетания Гидеона и Кристал, Джоселин проснулась очень рано. Часы показывали пять минут пятого. За окном шел сильный дождь.
Горящий ночник, который помогал ей справиться с ночными страхами, бросал тусклый свет на висящее на шкафу платье подружки невесты. Джоселин с отвращением посмотрела на него. Она была уверена, что все люди, собравшиеся в Кафедральном соборе, будут открыто смеяться, сравнивая красавицу-невесту Кристал и ее безобразную сестру, окутанную облаком голубого тюля.
Даже сейчас, спустя три месяца после помолвки, при мысли о том, что ее сестра выходит замуж, Джоселин начинала волноваться и плакать. Сознание, что Кристал будет заниматься «этим» с человеком, который годится ей в отцы, вызывало у нее чувство тошноты.
Чтобы избежать лишних разговоров, он переехал жить в клуб, а его кабинет заняла высокая, нещадно поливавшаяся духами француженка с противным именем мадам Мак-Клоски. Весь стол был завален пригласительными билетами, образчиками тканей, вырезками из газет и журналов. Мадам Мак-Клоски часами совещалась с флористами и поставщиками провизии, поток которых увеличивался с каждым днем. Она повесила на стену большой календарь, где отмечала дни, оставшиеся до свадьбы. В доме царили суматоха и нервозность. Создавалось впечатление, что идет не подготовка к свадьбе, а репетиция новой пьесы театра «Комеди Франсез».
Кристал по привычке иногда пререкалась с Джоселин, но новая жизнь уже затягивала ее: она спала до одиннадцати, завтракала в постели и надолго исчезала из дому, оставляя за собой шлейф из запаха дорогих духов и беззаботного смеха. Она разрывалась между завтраками, чаепитиями, коктейлями, представлениями и совместными с Имоджин походами по магазинам. Одна из гостевых комнат была завалена ее покупками, среди которых находилось и серебристое норковое манто.
Дождь усилился, и Джоселин начала волноваться, что лужи на улицах помешают церемонии. Что, если она поскользнется и упадет? Или заляпает грязью юбку? Или машина попадет в аварию?
Страхи Джоселин все усиливались, и она не могла больше спать.
Надев очки, она на цыпочках подошла к двери и осторожно выглянула. В коридоре было темно и страшно. Тихо закрыв дверь, она зажгла свет и подошла к комоду. Там, под стопкой белья, лежала сафьяновая шкатулка для драгоценностей. Достав ее, Джоселин вернулась в постель и открыла шкатулку. Внутри лежал мятый конверт с адресом: Мистеру Л. Силвандеру, эсквайру, для передачи мисс Джоселин. Обратный адрес гласил: Миссис Курт Айвари, дом 12, 1415, Чероки-авеню, Голливуд, Калифорния.
Джоселин вынула Из конверта три потертых листа дешевой бумаги, исписанных почерком Гоноры. Джоселин нежно погладила их, как гладят пушистую шкурку кролика. Она помнила содержание письма наизусть.
10 сентября
Милая Джосс!
Я отдала бы все на свете, чтобы лично сказать тебе эти слова, но Гидеон запретил мне общаться с тобой и Кристал. (Мне жаль, что я начинаю письмо с этой неприятной новости.)
Мы с Куртом поженились.
На следующий день после того, как меня выгнали с Клей-стрит, мы уехали на озеро Тахо, город Стейтлайн, штат Невада. Фронтон мэрии, где был зарегистрирован наш брак, украшала забавная роспись, совсем как в парке аттракционов. Джосс, мне так хотелось, чтобы ты, Кристал и папа были со мной, тогда бы мой отъезд не выглядел как бегство. Мы живем в Голливуде. Здесь очень тепло. Перед нашим окном растет грейпфрутовое дерево. Запах грейпфрута — это запах Калифорнии. У нас в доме встроенная в стену кровать, и каждый вечер мы выдвигаем ее.