Все и побыстрее
Шрифт:
— Если со мной что-то случится…
— Что может с тобой случиться? Ты находишься в лучшей больнице.
— Давай предположим самое худшее… если со мной что-нибудь случится, обещай, что ты никогда не уволишь Малькольма из компании.
— Если это твоя последняя просьба, — попытался пошутить Курт, — проси что-нибудь более разумное. Я никогда не увольняю хороших работников. — Курт улыбнулся. — Джосс, ты знаешь, как скуп на похвалу Гейнричман, но именно он доложил мне, что Малькольм блестяще организовал работу насосной станции.
«Значит, мои советы не пропали даром», — подумала
Джоселин почувствовала холодную руку Курта на своем лбу.
«Курт! Какой же он сильный! И почему не он отец моего ребенка?»
Глава 32
— Доброе утро, миссис и мистер Айвари! — В дверях стоял доктор Гарольд. Его зеленый халат был забрызган кровью, маска спущена на шею.
Поднимаясь, Гонора посмотрела на настенные часы — двадцать пять минут седьмого. Итак, уже утро. Она дотронулась до плеча спящего в кресле Курта, и он мгновенно открыл глаза.
— Разрешите поздравить вас с племянницей, — сказал, улыбаясь, доктор. — Прекрасный здоровый ребенок.
— А как моя сестра… — от волнения у Гоноры пересохло в горле.
— С ней все в порядке. Она выходит из наркоза. Вы можете заглянуть к ней на минуту. Еще раз поздравляю.
— Маленькая девочка! — закричала Гонора, бросаясь в объятия Курта. — Как это чудесно!
— Да, девочка — это прекрасно! — ответил Курт, целуя жену. — Где же этот проклятый звонок?
Крепкая, невысокого роста сестра проводила их в палату Джоселин. Она лежала на кровати, укрытая зеленым одеялом. Лицо ее было неподвижным.
— Джосс, — позвала Гонора.
Джоселин медленно открыла глаза и улыбнулась.
— Девочка! — сказала она с гордостью.
— Да, нам уже сказали, — ответила Гонора, вытирая слезы.
— Подождите, вот вы увидите ее — она потрясающая!
На прикроватной тумбочке зазвонил телефон. Курт взял трубку.
— Алло, Малькольм! Да, мы все здесь. Передаю трубку твоей жене, она сама все тебе расскажет.
— Малькольм, у нас девочка, семь фунтов и две унции, рост двадцать один дюйм. Отличный ребенок. Так говорят доктор и все сестры. А уж кому знать, как не им. Она просто сказочная! — Джоселин замолчала, слушая Малькольма. — Ты действительно рад, что девочка? Да, я тоже рада. У нее такие тонкие черты лица, такие маленькие ножки и ручки! — Пауза. — Нет, волосики у нее темные,
— Миссис Пек, — прервала Джоселин дежурная сестра, — вы сможете поговорить с вашим мужем позже, а сейчас вам надо спать.
Попрощавшись с мужем, Джоселин закрыла глаза и моментально заснула. Гонора поцеловала сестру в лоб и прошептала:
— Я приду днем, Джосс. Мы очень рады за тебя.
Когда они подходили к лифту, Курт сказал:
— Розалинд Джоанна — букв полон рот.
— Так захотел Малькольм. Это их семейное имя. Тебе не показалось, что она немножко разочарована? Наверное, ей больше хотелось мальчика.
— Не думаю, по-моему, она очень гордится девочкой.
Они поднялись на верхний этаж. Курт постучал в стеклянную перегородку. Медицинская сестра с маской на лице кивнула и, подойдя к ближайшей закрытой марлей детской кроватке, вытащила маленький розовый сверточек и поднесла его к стеклу.
Головка Розалинд Джоанны Пек была кругленькой, а не тыковкой, как у большинства новорожденных, личико розовенькое, носик маленький и прямой, глазки, опушенные длинными ресничками, были закрыты. Девочка открыла беззубый ротик и зевнула. Реснички дрогнули, и веки поднялись, открыв ярко-голубые глаза.
— Джосс была права, — сказал Курт, — она действительно красавица.
— За исключением темных волос, она копия Кристал, — сказала Гонора.
— Не нахожу, — сухо ответил Курт.
— Поразительное сходство. У нее даже такая же ямочка на подбородке, как у Кристал.
Лицо Гоноры было мокро от слез, и она не вытирала их. Это были слезы радости за сестру, слезы, оплакивающие потерю Кристал и, самое главное, потерю собственного ребенка.
Через три недели Джоселин и ее дочь, чье имя было сокращено до Лиззи, вернулись в Лалархейн.
Малькольм с удивительной быстротой научился ухаживать за дочерью. Он сам купал ее, ловко поддерживая головку, осторожно вытирал, присыпал тальком «Джонсон», чистил ей ушки, поил водой из бутылочки и соком. Он даже менял ей грязные пеленки, от чего, по словам соседок, отказывались многие мужья.
Малькольм пригласил Фуада и Лилит полюбоваться его дочерью. Они были в восторге и подарили ей старинный, ручной работы ковер. Халид и даже безучастный ко всему Гарб Фаузи по достоинству оценили красоту девочки. Когда Лиззи первый раз взглянула осмысленным взглядом на серебряную погремушку, Малькольм созвал всех соседей посмотреть на это замечательное явление.
— Наша Лиззи очень сообразительная, — сообщил он Джоселин, — тебе стоит заняться ее умственным развитием.
— Малькольм, но ведь ей только шесть недель.
— Это не имеет значения, ей уже можно показывать буквы.
Как-то утром Джоселин застала мужа сидящим около кроватки дочки. Он нежно гладил ее по головке.
— Я услышал, что она зашевелилась, и решил, что ее нужно приласкать.
Лиззи была не только красивым ребенком, но и очень спокойным: она редко плакала, хорошо спала, просыпаясь только тогда, когда хотела есть. Джоселин сама кормила ее грудью по четырехразовой схеме.