Все имеет свою цену
Шрифт:
Но все оказалось к лучшему, подумала она, когда дверцы лифта раскрылись на нижнем этаже. Мори Остин из нового рекламного агентства убедила наконец ее, что новые духи должны называться не полным именем ее матери, а сокращенным, и духи «Лили» были близки к тому, чтобы стать легендой в этой отрасли. Когда швейцар распахнул перед ней дверцу машины, она удивилась, увидев за рулем Хэллорана.
— Я не ожидала тебя так скоро, Патрик.
— Разве я могу оставить вас в руках такого человека на минуту дольше, чем это необходимо? — спросил он через плечо.
— Сейчас твоя семья нуждается в тебе больше меня.
—
* * *
Сандра приходила домой и уходила на работу молчаливая и мрачная. Она каждое утро уходила на работу одна, отказавшись ездить вместе с матерью. В конце первой рабочей недели она попыталась пожаловаться на то, как обращаются с нею другие сотрудники. Гизелла, помня о том, что сказала Джесси, отказалась ее слушать. Сандра отстала от нее, и Гизелле показалось, что она добилась своего. Но к концу следующей недели она снова начала жаловаться.
На этот раз Гизелла потеряла терпение.
— Ты должна сама справляться со своими проблемами, — сказала она дочери. — Нужно быть смелой. Ты должна понять, что красота и богатство — это еще не все. Твоя бабушка Лилиан знала это. Я поняла это. Теперь твоя очередь.
* * *
Сандра вернулась домой после шести вечера.
— Наконец-то, — сказала Гизелла. — Повариха ждет с ужином.
— Я не голодна, — ответила Сандра матери и быстро прошла в свою спальню, громко хлопнув дверью. Она внимательно посмотрела на отражение своей злой физиономии в зеркале. Почему ей вообще пришло в голову, что она хочет работать в компании матери?
Когда в первый рабочий день она вошла в комнату доставки почтой, она сразу же заметила, что мать всех предупредила о том, что ей не должны предоставлять никаких особых льгот. Персонал отдела, вольно истолковав это указание, стал исполнять его с особым рвением. Все самые тяжелые пакеты приходилось упаковывать ей. Каждая сомнительная накладная автоматически перекидывалась ей. Забыли ли вложить в посылку какие-нибудь предметы, допущена ли ошибка в счете или что-нибудь написано неразборчивым почерком — все валили на Сандру! Но хуже всего были злые шутки. Если она одна входила в женский туалет, то не успевала она закрыть за собой дверцу кабинки, как загадочным образом выключался свет. Когда на второй день она хотела расплатиться за ленч в кафетерии, оказалось, что из ее кошелька исчезли все деньги. Когда она пожаловалась Гордону, он сказал, что она, должно быть, ошиблась. Но такие происшествия случались все чаще.
Сандра бросилась на постель. Она ненавидела эту комнату, подумалось ей. Ее мать переехала в новую квартиру на Парк-авеню три года назад, сразу после того, как Сандру отправили в школу в Калифорнии. Комната Сандры была полностью меблирована заново, и она к ней так и не привыкла.
Далеко за полночь Сандра предприняла набег на холодильник. Потом заказала разговор с тетей на вилле в Ницце.
— Не понимаю, почему ты жалуешься, — сказала Алекс.
— Меня направили в отдел почтовых отправлений. Паковать посылки. Любой недоумок мог бы это делать.
— Неужели ты ожидала, что эта женщина даст тебе легкую работу? Ты должна
— Но как?
— Ты Вейл, — внушала ей Алекс, находясь за тридевять земель от нее. — Действуй, как подобает Вейлу.
На следующее утро сам Гордон послал Сандру на склад за бланками. Только она вошла внутрь, дверь за ней закрылась.
Щелкнул замок.
Она барабанила кулаками в дверь и кричала во весь голос, но никто не пришел. Если бы она не отыскала за ящиком сломанную отвертку, ей не удалось бы выбраться оттуда. Когда она влетела в комнату почтовых отправлений, Гордон посмотрел на нее и улыбнулся. Его нос-пуговка сморщился, и Сандра вдруг поняла, что он наверняка видел карикатуру на себя, которую нарисовала она.
Сандра подошла к своему столу и взяла сумочку. Она отправилась прямо в квартиру матери и, перерыв все комнаты, забрала все наличные деньги, которые удалось найти, и книжечку незаполненных чеков. Она уложила рюкзак и ушла, не оставив записки и не передав ничего на словах через слуг.
К тому времени, как самолет приземлился в аэропорту Лазурного берега, Сандра выглядела усталой и помятой. Ее настроение отнюдь не исправилось после контакта с таксистом. Он сплюнул в сторону и, пробормотав что-то невнятное насчет «американского блошиного рынка», отвернулся.
— Это из-за твоего рюкзака. Он подумал, что ты — одна из нас. — У парня, говорившего с американским акцентом, были длинные сальные рыжие волосы и неряшливая борода. За спиной висел такой же рюкзак, а в правой руке — гитара в футляре. Она заметила его при посадке в самолет, но не обратила на него внимания.
— А кто это «мы»?
Он улыбнулся.
— Он принимает нас за битников. Хотя на самом деле мы свободные граждане вселенной.
— И за это он нас не любит?
— За это он нас не выносит. Хочешь, подбросим до Ниццы?
Сандра огляделась вокруг. Другие таксисты смотрели на них неприветливо.
— Почему бы нет? Похоже, что вы, свободные граждане вселенной, лишили меня всяких шансов добраться туда другим способом.
Встречали его трое парней с такими же сальными волосами и неопрятными бородами и две девушки в бесформенных туниках. На всю компанию у них было два мотоцикла, еще две гитары и машина-развалюха, вид которой внушал сомнение, сможет ли она дотащиться до Ниццы. Появляться на вилле тети Алекс было слишком рано, поэтому Сандра приняла их приглашение позавтракать вместе в маленьком кафе в старом городе, неподалеку от порта. Завтрак состоял из горячего черного кофе, круассанов и большого количества сливочного масла и джема. Удовлетворив наконец аппетит, Сандра оглядела сборище молодежи, художников и трудового люда, наполнявшее кафе в то утро. Можно держать пари, что тетя Алекс никогда не бывала в этой части Ниццы.
— Это просто устричная, — сказал парень из аэропорта. — Но вам следует попробовать буйябез, который готовит Винсент.
Повар, мужчина необъятных размеров с улыбкой, обнажающей редкие зубы, помахал ему с порога кухни. Парень наклонился поближе к Сандре.
— Я видел тебя в самолете, — сказал он тихо. — Ты выглядела не очень-то счастливой.
— Как тебя зовут?
— Деннис Нортон. Друзья зовут меня Дэн. Мой отец хочет, чтобы я стал банкиром, как он, но у меня душа художника. — Он придвинулся ближе. — Теперь ты немного пришла в себя.