Все изменит поцелуй
Шрифт:
Однако в ушах у него все время звучал голос Чамбли — тот утверждал, что Оливия помогала лорду Брэдстоуну вполне сознательно и по своей воле. Роберту хотелось поскорее развеять терзавшие его сомнения, но он не знал, как начать разговор, поэтому сказал первое, что пришло в голову:
— Плечо меня уже совсем не беспокоит. Где вы научились лечить огнестрельные ранения?
Она вздрогнула и, по-прежнему глядя за борт, проговорила:
— Видите ли, лечить мне довелось лишь однажды. Но дело в том, что леди Финч считает себя большим знатоком медицины. Она лечит в своем
Оливия немного помолчала, затем, взглянув на Роберта, спросила:
— Вы хотели меня спросить еще о чем-то? Он в смущении пробормотал:
— Пожалуй, да… Как вы… В общем… Черт побери, ведь не каждый день приходится видеть, как женщина стреляет в мужчину. Где вы научились так обращаться с оружием?
На сей раз Оливия не вздрогнула, однако майор не сомневался: она поняла, куда он клонит.
— Вас, наверное, интересует не где я научилась стрелять, а когда, не так ли?
— Но ведь вы сами, пожалуй, согласитесь… Весьма необычно для женщины…
— Отважиться на убийство? Вы это имеете в виду? Роберт отвел глаза.
— Да, именно это.
— То есть вы хотите знать, стреляла ли я в кого-нибудь до того, как выстрелила в Чамбли, ведь так?
Девушка пристально посмотрела на майора, и он в растерянности пробормотал:
— Но я никогда не говорил…
— Не лгите, Роберт, — перебила Оливия. — И не стоит оправдываться. С той минуты, как мы с вами впервые встретились, вы все время пытаетесь спросить меня об этом.
Он молча пожал плечами.
— Вы хотите знать, не я ли убила того несчастного юношу, — продолжала Оливия. — Вы хотите знать, не принимала ли я участия в том убийстве. А ваши чувства что говорят об этом? Или еще лучше: что вам об этом говорит ваше сердце?
Чувства? Сердце? Чувства говорили ему, что эта женщина способна на все.
Неужели и на убийство?
— Не знаю, — ответил он наконец.
— Не знаете? После всего, что с нами произошло, вы не знаете? Как же так?
Она посмотрела ему прямо в глаза, и он почувствовал, что от его ответа будет зависеть очень многое. Ему хотелось сказать ей правду, хотелось полностью ей открыться, чтобы у них не было друг от друга никаких тайн — чтобы вообще между ними не было ничего, кроме их взаимного влечения. Но увы, сейчас он не мог сказать ей всю правду.
Откашлявшись, майор проговорил:
— Все дело в том, что прежде всего я обязан выполнить свой долг. Вы вынудили меня доставить вас к Веллингтону. Но я был бы глупцом, если бы решился представить вас ему, не зная о том… Видите ли, ваша репу…
— Что?! Моя репутация убийцы? Скажите еще, что я — французская шпионка!
Майор еще больше смутился; он вдруг понял, что его подозрения нелепы.
— Роберт, я никого не убивала. Несмотря
Майор с облегчением вздохнул. Оливия говорила с такой уверенностью и так смело смотрела ему в глаза, что он не мог ей не поверить. Да, теперь последние сомнения развеялись — конечно же, она не убивала Орландо.
Она по-прежнему смотрела ему прямо в глаза — смотрела так, будто ждала, что он перелезет через стену, которую сам же между ними воздвиг. И она ждала его по другую сторону стены, ждала с нетерпением…
Подул свежий ночной бриз и растрепал волосы Оливии. Длинные пряди упали ей на плечи, а несколько вьющихся локонов взмыли вверх и заплясали на ветру. Она попыталась собрать разлетевшиеся пряди и уложить их в прическу, но Роберт, взяв ее руку, проговорил:
— Не убирайте. Мне нравится, когда ваши волосы… распущены.
Оливия взглянула на него с удивлением.
— Когда это вы видели меня с распушенными волосами? Девушка пыталась высвободить руку, однако делала это не слишком решительно. Во всяком случае, Роберту казалось, что она сумела бы освободиться, если бы захотела.
— Видел, когда был болен, — ответил майор. — Вы, наверное, думаете, что я все время находился без сознания, но я помню, как вы наклонялись надо мной и вытирали лоб, помню, как поправляли одеяло…
Роберт внезапно умолк. Он вспомнил, как, проснувшись, увидел спавшую Оливию; она спала, склонившись над ним, и ее распустившиеся волосы накрыли его обнаженную грудь. Вспомнил он и еще кое-что…
— И у вас были распущенные волосы, когда вы меня поцеловали.
Оливия вспыхнула.
— Ничего подобного не было, — заявила она. Роберт невольно улыбнулся. Он уже успел понять, что лгать Оливия Саттон не умела — она всегда краснела, когда говорила неправду.
Вот и сейчас она залилась краской — он видел это даже в темноте.
— Не было? — переспросил майор. — Вы уверены?
— Зачем мне вас целовать? Я даже не думала об этом. Она снова покраснела, и Роберт снова улыбнулся.
— Вы действительно уверены, что не прижимались своими губами к моим? Может, всего один раз? Возможно, вы подумали, что другого шанса у вас не будет, и…
— Вы ужасно самонадеянны! И вовсе не поэтому. Я поцеловала вас, потому что…
Роберт ухмыльнулся.
— Ну вот, теперь мы знаем правду. Вы признаете, что поцеловали меня. И нет никакой нужды объяснять мне, почему вы сделали это. Я никому не выдам вашу маленькую тайну.
— Да что вы… Ах, лучше бы я позволила вам умереть!
— В таком случае вы сглупили бы. Потому что не имели бы возможности сделать вот это…
С этими словами Роберт привлек девушку к себе и впился поцелуем в ее губы.
И она, тотчас же прижавшись к нему, с готовностью ответила на поцелуй. Обвивая руками шею Роберта, Оливия все крепче к нему прижималась, и в какой-то момент ей почудилось, что все одежды соскользнули с их тел и они обнимают друг друга обнаженные. Ах, какие желания пробудил он в ней, ах, как у нее кружилась голова!