Все корабли Астрала
Шрифт:
Резак успел прикрыться щитом – просто сунул его между клинком врага и своей грудью, но удара это не смягчило. Он был так силен, что Эрика сбило с ног, отбросило назад, и он покатился по палубе.
Зарычав, Глок вскинул клинок, шагнул следом за противником, намереваясь его добить, но Эрик рывком поднялся на ноги и вскинул клинок. Его щит был разбит вдребезги – остатки серых досок болтались на кожаных ремнях, которые еще сжимала рука Резака. Глок снова шагнул вперед, и Эрик, пригибаясь, попятился. Потом разжал пальцы и отшвырнул прочь остатки
– Ну, вот и все, обмылок, – прорычал Глок, медленно поднимая клинок. – Все кончено.
– Кончено, – задыхаясь, отозвался Эрик и вдруг хрипло рассмеялся. – Все кончено, Глок.
– Ты вернешься в ту грязь, из которой вышел, – прохрипел черный гибберлинг. – Следом за своими братьями.
– Но дело мое останется, – ответил Эрик, медленно пятясь. – Все кончено, Глок. Я победил. Что бы ты ни сделал, – победа за мной.
Зарычав, Ползунов бросился вперед, размахивая мечом. Клинок со свистом рассекал воздух, пытаясь добраться до верткого противника. Больше никаких хитростей, никакого изящества – только грубая работа, как у дровосека. И достаточно лишь одного удара, чтобы смять противника, разрубить его на части, уничтожить, втоптать в грязь…
Но Резак не стоял на месте. Он уворачивался от мощнейших ударов, пятился и даже не пытался отвечать. Клинок врага с гулом рубил лишь воздух над головой Эрика, и так ни разу и не задел верткого гибберлинга.
На ходу Резак стал забирать вправо. Постепенно противники описали полукруг и вернулись в центр площадки – туда, откуда начали свой смертельный танец. Было видно, что оба устали: Эрик уже шатался, его нога пару раз подворачивалась, и от смертельного удара его спасало только то, что слишком уж разошедшийся Глок тоже устал. Его движения стали размашисты, не так точны, как раньше, и не столь сильны.
Наконец Ползунов, устав от такого танца, с ревом прыгнул вперед, взмахнул мечом, потом еще раз, развернулся вокруг себя и обрушил на противника сильнейший удар. Эрик отпрыгнул назад, и огромный клинок Ползунова с хрустом врубился в доски палубы. Не отводя взгляда от противника, тяжело дыша, Глок потянул на себя свое оружие, выдернул его из досок и замер, жадно глотая воздух.
– За что ты сражаешься, Глок? – с насмешкой бросил Эрик. – За себя?
В ответ уставший громила лишь зарычал и снова поднял меч – но вперед так и не шагнул. Эрик вдруг опустил клинок и засмеялся. Лихо, задорно, так, словно в самом деле тронулся рассудком.
– Ты дерешься за свою шкуру, Ползунов! – объявил Эрик, медленно шагая вперед. – Всего лишь за себя самого. А я сражаюсь за будущее гибберлингов. За весь наш род! И сила всего рода – вместе со мной!
Ползунов выпучил глаза на смеющегося Резака и попятился. Глаза Эрика пылали, шерсть стояла дыбом. Казалось, он и правда безумен – точно так, как о нем и говорили раньше. Все еще смеясь, Эрик ухватил свой меч обеими руками и вдруг ринулся в атаку, так, словно он только что славно
Гордей не понимал, откуда у его друга взялись новые силы, он не верил своим глазам. Роли поменялись – теперь Эрик, безумно хохоча, наступал на своего противника, размахивая клинком, а Глок пятился, вынужденный защищаться. Резак налетел на него подобно урагану, а его короткий клинок казался молнией, сверкающей из туч. Удары сыпались на Ползунова непрерывно – сверху, сбоку, снизу. Короткий клинок позволял Эрику быстро развернуть оружие, поменять направление удара. А вот длинный клинок Глока был не так подвижен.
Обороняясь из последних сил, уставший Ползунов отступал, шумно сопя и задыхаясь на ходу. А Эрик, продолжая беззаботно смеяться, наступал, и движения его все убыстрялись. Вот его клинок чиркнул по бедру замешкавшегося Глока. Потом – по плечу. Оставил зарубку на черном кожаном панцире, прямо на груди.
Ползунов задыхался. Он понимал, что проигрывает, но не мог смириться с этим. Собравшись с силами, он взревел раненым зверем и бросился навстречу врагу, выставив перед собой клинок. Эрик встретил его атаку радостной ухмылкой. Легко увернувшись от неуклюжего выпада, Резак вдруг подпрыгнул, взмахнул мечом и обрушился на противника сверху, вложив в удар весь собственный вес.
Такой взмах мог легко отрубить руку даже такому большому гибберлингу, как Ползунов. Но удар пришелся в его меч, прямо в клинок, у самой гарды. Он был так силен, что большой меч вывернулся из уставшей руки Глока и загрохотал по доскам палубы. Эрик же, приземлившийся на обе ноги, легко, как кошка, подался вперед и с разгона ударил плечом в грудь Ползунова. Обезоруженный гибберлинг потерял равновесие, подался назад и хлопнулся на палубу «Бесстрашного».
Приподнявшись на локтях, Глок поднял голову и одарил злым взглядом Эрика, застывшего над поверженным противником с обнаженным мечом в руке.
– Что, – хрипло каркнул Глок. – Хватит смелости, а?
Гордей перестал дышать – а вместе с ним и все гибберлинги, столпившиеся на палубе корабля. Тишина незримым покрывалом накрыла «Бесстрашный», укутав его, заставив время остановиться. Казалось, было слышно, как бьются десятки сердец, ожидая конца.
– Ты мразь, подонок и предатель, – отозвался Эрик, и улыбка исчезла с его лица. – Но я не желаю твоим братьям такой же судьбы, как моя, не хочу, чтобы они жили без одного из ростков.
Перебросив меч в левую руку, Резак взмахнул правой, резко наклонился к поверженному противнику. Кулак Эрика описал широкую дугу и с размаха ударил поднимающегося с палубы Глока в лицо. Послышался треск, потом глухой стук – когда голова Ползунова откинулась на доски палубы.
В наступившей тишине Эрик медленно обернулся к старейшине, переступил через бесчувственное тело Глока, сделал пару шагов и остановился, уперев острие меча в палубу.
– Старейшина, – хрипло произнес Резак. – Спор вождей окончен.