Все красотки – по ранжиру

Поллини Фрэнсис

– Понс!.. О, какой ужас!.. Я только что услышала… Я все уже знаю… – причитала она, обнимая и прижимая его к груди.

Ему захотелось расплакаться. Он спрятал голову в объятиях такой мягкой, сладко пахнувшей, теплой матери. Он сразу же понял, что это было как раз то, чего ему хотелось больше всего, несомненно, он ждал этого момента целое утро. Его душили слезы, которые, наконец, вылились наружу.

– И надо же было именно мне ее найти?! – говорил он навзрыд, обильно поливая грудь матери слезами.

Она крепко прижала его к себе. Она исступленно ласкала его. Она шептала ему нежные, теплые слова, пытаясь хоть немного утешить его…

12

В школьном кафетерии Марджори Айвэнмор заканчивала обед, сидя за столом в компании

ближайших подружек, тоже марджореток – Хилды Линдер и Джинни Бонни. Сказать по правде, Мадж было очень голодна, ее аппетит достигал высшей точки как раз в полдень, особенно в дни, когда она посещала занятия по своему любимому предмету – машинописи. Да к тому же, у нее сегодня были занятия с мистером Мак-Дрю, Тигром, кроме всего прочего, еще и главным воспитателем школы. В такие дни ее обуревала огромная, всепоглощающая жажда жизни, она ощущала в себе невероятную энергию, сметающую все на своем пути. Она парила высоко в небе. Сияющая, она плыла в облаках счастья. Если бы пол кафетерия, например, сейчас провалился куда-нибудь в тартарары, и она обнаружила бы себя погребенной в груде развалин, среди обломков камней или взорвалась бы батарея котлов, послав всю школу с ее обитателями прямо в рай, выше небес, – все это не обеспокоило бы ее ни на гран. Она находилась на сияющей вершине. Восхитительно голодная. Счастливая. Парящая в небесах. С Тигром. Магическим, удивительным образом он был в ней. Тайно он был в ней. Это было их общим секретом. Она принадлежала ему, и ни один человек в мире даже не подозревал об этом. Она любила его. Любила за то, что он заставлял ее чувствовать себя на вершине блаженства, счастья. Как она себя чувствовала сегодня. В целом мире только он был способен на такое чудо. Она вздохнула, чувствуя себя с ним удивительно теплой и живой. Она была его…

Она ощущала в себе душевный подъем, хотя в кафетерии как бы повисло зловещее облако всеобщей подавленности, депрессии и страха, какого-то необычного волнения, Марджори просто не могла приспособиться к этой атмосфере, подладиться к ней. Она была вся погружена в себя. Ей понадобится несколько дней, чтобы снова войти в контакт с окружающим миром. Но к этому времени она снова будет в кабинете главного воспитателя. Если… ее сердечко затрепетало… если не… как же сильно оно забилось… главный воспитатель, ее Тигр, не пошлет за ней раньше. Она на мгновение прикрыла глаза, моля об этой счастливой случайности. Она даже на миг прекратила жевать, а это что-то да значило!

– Послушай, я не знаю, – услышала она голос, заставивший ее раскрыть глаза. Это говорила Хилда. – Я потрясена… я чувствую себя… онемевшей… ты знаешь? Я чувствую, как будто я вся окаменела.

– Я тоже чувствую себя ужасно, – сообщила Джинни Бонни.

– Кто бы только мог подумать… кто бы подумал… – вмешалась Хилда.

– Я имею в виду… – сказала Джинни, – того, кто обнаружил ее тело…

И снова принялись обсуждать это событие, приглушенными голосами мусоля его на все лады, Все время об этом. Об одном и том же. Марджори молча продолжала жевать. Она посмотрела на подружек почти что с жалостью. Они такие ребячливые, совсем, как дети. Конечно, ей жаль, что все это случилось, а кому не жаль этой девушки? Бедная Джилл была чудесной девушкой, а кто этого не знал? Кто отрицал бы это? Кто посмел бы это оспаривать? Очень добрая девушка. Все в Соерсвилле знали об этом! Она была настоящей подругой, если не самой лучшей ее подругой, действительно, их связывали тесные душевные контакты. Их общение друг с другом, главным образом, касалось их бурной общественной деятельности. У них было много общих интересов. Хотя, конечно, у Джилл был ее собственный кружок близких подруг, в основном, среди футбольных болельщиц, которые представляли собой своеобразную клику, со своим собственным миром. Как Джилл в своем кругу, так и Марджори среди своих подруг была своеобразным лидером. Что сейчас уже можно сделать, думала Марджори, наслаждаясь жареным цыпленком и невольно прислушиваясь к непрекращающимся, неиссякаемым разговорам, которые приглушенными голосами продолжали вести посетители кафетерия. Они все ведут себя так, будто это было таким невероятным, будто это никак не должно было случиться в такой образцовой школе,

как их школа в их чудесном городе Соерсвилле. Мадж понимала, что все это было простым ребячеством. Она обязательно скажет об этом Майку Мак-Дрю при их следующем свидании. Жизнь нужно принимать такой, какова она в действительности. Какая польза от этих детских вздохов и ахов. Чем это они так потрясены? Разве они не знают, что такие вещи случаются? Человечество существует уже несколько миллионов лет, и подобные вещи уже происходили бесчисленное количество раз. Об этом ей говорил Тигр, да и она сама хорошо это все понимала. Марджори нацепила на вилку свой любимый гарнир, соус также был просто потрясающим. Тигр. Голос внутри ее шептал это имя нежно и страстно. Она с наслаждением пережевывала вкусную пищу.

– Они собираются допрашивать всех нас, – услышала она, как сказала Хилда.

– Нас?! – удивленно воскликнула Мэри Холден.

Это была потрясающая, сногсшибательная пятнадцатилетняя девушка с волосами цвета спелой земляники, очень длинными и красивыми. – Всех девушек? – спросила она. – Зачем мы им? – добавила она, и это ее последнее замечание было не без оснований.

– О чем это можно меня допрашивать!? – сказала Джинни, мило поведя плечами.

– Ты видела этого парня? – спросила шепотом Хилда.

– Какого парня? – задала встречный вопрос Джинни.

– Ну, как его зовут? Того полицейского офицера, который возглавляет расследование… – уточнила Хилда.

– А-а-а… Серчер. Капитан Серчер. Разве ты не знаешь?

– О, конечно же, знаю… Просто выпало из памяти.

– Теперь-то ты, конечно же, знаешь.

– Нет же! Я вправду знала и раньше…

– Правда?

– Ты смеешься надо мной…

– Тогда не говори, будто ты знала…

– Я действительно знала!

– Это ты издеваешься надо мной.

– Послушай, милая пчелка…

– Ах, прекратите сейчас же! – вмешалась Марджори, закончив есть. Когда уже вы угомонитесь? – добавила она укоризненно.

На удивление, они беспрекословно ей подчинились. Они обиделись, дружно уставившись мрачными взглядами в свои стаканы, потом огляделись вокруг себя.

– Я хочу сказать, что бедная малышка мертва, – спокойно сказала им Марджори трезвым учительским голосом. – Что уж с этим поделаешь? добавила она, надкусывая очередную булочку.

– Ну, а зачем они собираются допрашивать нас? – спросила Пегги Лински подавленным, приглушенным шепотом.

Ей также было пятнадцать лет, но она, в отличие от Мэри Холден, была чистой блондинкой. И очень хорошо сложена.

– Подумайте сами, – сказала Марджори, жуя булочку. – Вы уже достаточно взрослые девушки. – Она немного помолчала и добавила: – Вам всем не мешало бы немного повзрослеть.

– Я полагаю, – после недолгого молчания сказала Хилда. – Я полагаю, что они ищут ключ к разгадке этого жестокого убийства.

– Какой еще ключ?! – взорвалась Джинни. – Тоже скажешь – ключ! Разве они думают, что мы сделали это? – бросила она презрительно.

– Послушай-ка! – набросилась на нее Хилда. – Ты что – тупица?

– Вероятно, так оно и есть, – неосторожно заметила Мэри Холден.

– Что ты сказала?! – не очень дружественным тоном переспросила Джинни.

– Ну, я думала… – сказала Мэри. – Видишь ли… – смущенно залепетала она.

– Мы могли бы дать им какой-нибудь ключ! – закончила за нее Хилда.

Джинни уставилась на нее.

Марджори теперь принялась за десерт. Она с удовольствием поглощала хорошую порцию бостонского пирожного с кремом. Она молча пережевывала пирожное, ее глаза снова закрылись. И снова ее окутала прежняя теплота.

– Если тебе что-нибудь неясно, – сказала Хилда, обращаясь к Джинни, спроси у капитана сама. – И она отхлебнула глоток кока-колы.

Джинни глубоко задумалась над этим предложением. За соседним столом раздался взрыв приглушенного смеха.

Все разом обернулись. Смех сразу же прекратился…

13

Тигр вернулся в свой кабинет после затянувшегося обеденного перерыва, за время которого ему пришлось дать несколько неотложных консультаций разного рода. Теперь он сидел за привычным столом, погрузившись в мысли, задумавшись, – это стало уже привычкой в это время дня, при любых обстоятельствах.