Все красотки – по ранжиру

Поллини Фрэнсис

56

В учительском конференц-зале, вокруг огромного и сверкающего стола, сидели Серчер, Проффер, члены школьного совета, старший полицейский офицер района, еще несколько человек и Тигр. Они пытались распутать очень сложную проблему – закрывать или не закрывать школу, на ближайшее время, по крайней мере. Периодически Тигр поглядывал на часы, так как для него время тоже значило очень много, и если он появится там слишком поздно, то объяснения не помогут, он это прекрасно понимал. Таковы уж эти красотки. Он-то уж хорошо знал этих юных красоток! Какие бы обстоятельства не задержали его, объяснения ничего не дадут. Особенно с Сэнди, этим ангелом в голубом. Поэтому он надеялся, что совещание долго не продлится, и он успеет на свидание. Это дело сидит у него в печенках. Еще раз он был вынужден отменить тренировку. А теперь вот они серьезно обсуждают – закрывать или не закрывать школу. И никак не могли придти к однозначному решению. Тигр, так же, как и Серчер, Баулби, старший полицейский офицер их района, были против закрытия школы. И только некоторые члены школьного совета и вместе с ними Проффер, который, как всегда, лизал зад начальству, хотели закрыть школу. Единогласно

приняли только одно решение: с Маммером было покончено, они все сошлись в этом. Ему не разрешено преподавать в школе с завтрашнего дня, хотя ему заплатят до конца семестра. Довольно справедливое решение. Это даст возможность этому ничтожеству подыскать работу. Скатертью дорога, подумал Тигр. Как раз сейчас, Серчер терпеливо и спокойно объяснял, почему нельзя закрывать школу. Как еще они могут споймать негодяя? Единственный путь для этого – не закрывать школу, несмотря на риск. Конечно же, здесь есть определенный риск – и Серчер не отрицал этого. Но он также был убежден, что другого пути, чтобы споймать убийцу, нет. Что касается родителей, то он полагал, что большинство из них все поймут, как надо, и даже будут сотрудничать с полицией, если узнают какие-нибудь интересующие ее факты. Тигр кивнул и говорил приблизительно то же самое, опираясь, в определенной степени, на свою высокую репутацию и уважение, которое они к нему испытывали. Он применял эффективные методы межличностного общения, полученные им в течение трудных лет работы на футбольном поле. Когда он закончил, еще несколько слов добавил Серчер. Наконец, к облегчению Тигра, они все пришли к. правильному решению, начиная с Джона Слейтера, лучшего, без сомнения, из всех членов школьного совета. Тигр чувствовал к нему уважение. Проффер не представлял особых трудностей, когда дело приняло такой оборот. Тигр вздохнул с облегчением. Легче на душе, знал он, стало и у Серчера. Конечно, еще предстоит много болтовни. Они решили пригласить всех родителей на массовый митинг в актовый зал, чтобы поговорить с ними и заручиться их сотрудничеством, что было жизненно необходимо. Наконец, они закончили совещание, Тигр глянул на часы.

– Как насчет игры, Тигр? – спросил Джон Слейтер.

– Видите ли… – сказал Тигр, заметив, как члены совета начинают кружить вокруг него. – Мы должны еще поработать, чтобы подготовиться к ней, как следует.

– Черт, отменить целую тренировку, – сказал Джек Хитчнер. – Вы должны быть готовы к тому, что две, три тренировки могут полететь коту под хвост…

Тигр посмотрел на него, зная, каким великим футбольным экспертом тот себя считает, хотя в действительности он был полным профаном в этой сфере.

– Мы будем еще работать, – ответил Тигр.

Таким образом он удовлетворил этого остолопа и развязал для себя свободу действий.

– Почему бы им не устроить двойные похороны? – заметил Хитчер.

Тигр только развел руками. Что он мог сказать на это? Он ничего не ответил. Он посмотрел на часы. Хитчер уже болтал с другими. Они обсуждали проблему двойных похорон. Тигр устало прислушивался к их болтовне.

– Ну вот, мы вернули вам вашего парня, – обратился к нему Серчер со своей обычной усмешкой.

– Спасибо, – поблагодарил Тигр от всей души.

Потом Серчер познакомил его со своим планом опросить всех преподавателей. Учителей-мужчин, конечно же. Тигр слушал, согласно кивая головой, желая ему всяческой удачи и – предложив ему свою полную поддержку и сотрудничество в поисках преступника.

– Я с удовольствием делюсь с вами своими мыслями, – сказал Серчер. Я натолкнулся на глухую стену.

Тигр улыбнулся.

– Вы ее преодолеете… – Он выдержал паузу и продолжил: – Или пробьетесь сквозь нее.

Этот человек нуждался в поддержке. Он похлопал его по плечу.

Перебросившись несколькими словами с Проффером о том, о сем, Тигр, наконец-то, выбрался из зала заседания.

Нахмурившись, он глянул на часы.

Понс не мог больше выдержать, хотя старался сделать это изо всех сил. Выбравшись из библиотечных стеллажей, выплакавшись вволю на пахнущих небесной амброзией грудях, он прямо рванулся в туалет… и занялся онанизмом. Он знал, что потерпел полное фиаско. Она предложила ему все свои сокровища, он хорошо это понимал. Теперь, наконец-то облегчившись с помощью серии конвульсивных толчков, гулко стучащего сердца, и колотья в конечностях, он понял, что все кончено. Понс начал размышлять, нахмурясь, даже в более мрачном состоянии, чем обычно. Он смотрел на свой горячий, красный, здоровый молодой член, который медленно уменьшался в размерах. Сколько же он будет заниматься этим? Скольким же парням еще предоставлялись такие члены. Мисс Нектар он бы, конечно, понравился, она была бы от него в восхищении! Он уберег его от нее. Разве это единственная вещь, которую он мог предложить ей? Ему стало муторно. И закружилась голова. Он почти падал в обморок. Его голова могла бы упасть в туалет. Вот что может случиться с ним, подумал он, потому что это все, на что он способен. Когда же, наконец-то, он прекратит эти дурацкие игры? Он думал, что встал уже на путь истинный, последние дни он успешно боролся с искушением и контролировал себя… И вот теперь… Он снова занялся прежним. Он торчит в этой кабинке. Когда же он повзрослеет? Станет мужчиной? В этом загвоздка. Что хорошего в этом? После этого он всегда чувствовал себя, как и сейчас, больным. Ему уже почти семнадцать, пора бы уж избавиться от этой дурной привычки. Разве другие ребята тоже занимаются этим самым? Что бы, черт возьми, Динк сделал бы с ней? А что, если он узнает? Понс был совершенно унижен и подавлен. Динк довел бы дело до конца. Он это знал. Он представил себе эту картину. Глубоко среди этих стеллажей… Какой уголок! Он еще больше поник головой. От этого не избавишься. Он не мог продолжать вот так все время, он это знал. Это все зависит от него, он знал это тоже. Он должен положить конец этому, действительно покончит с этим, и начнет взрослеть. Как еще, черт возьми, может повзрослеть парень? Именно так, таким образом, он знал это. Тигр сказал ему об этом… не то, чтобы он обсуждал эту проблему с Тигром – он бы никогда не решился на это… но говоря в общем, вообще, говоря о взрослении… развитии… он говорил ему об этом. И Понс знал, что это правильно,

так как этого бы не случилось, следуй он наставлениям Тигра. Как это могло случиться? Он виноват, что так получилось. Он был в этом уверен. В противном случае… его внезапно передернуло при одной мысли об этом, его едва не вырвало… он проведет всю оставшуюся жизнь вот так! Понс уставился на свой уже полностью обмякший член. Он взял его, дав последним каплям семени упасть на ладонь и на пальцы. Кончил. Он чувствовал себя опустошенным. Все пошло в туалет. Он это также понимал. Он чувствовал в руках свой член. Ему нравилось его ощущать, нравился его запах. Зная, как сильно божественно пахнувшие Бетти Смит и Хетти Нектар любили бы его, его ощущение. Как хорошо бы чувствовал себя при этом его чудесный рог, этот горячий рог внутри их? Он чувствовал, что приходит в возбуждение, думая обо всем этом. Его охватило необоримое желание узнать это. Как он сможет? Он никогда не сможет. Независимо от того, как далеко он продвинется на пути возмужания, это будет чем-то таким, что он никогда не узнает, или не сможет узнать. Он понимал это. Он чувствовал себя более, чем грустно… Он уселся на сиденье унитаза, после того, как полностью пришел в себя и глубоко задумался. Об этом. Обо всем. Ему стало еще хуже. Что случится теперь? Этот маньяк снова убьет кого-нибудь? Кого? А как насчет игры? Состоится она вообще когда-нибудь? А как школа? Не конец ли это Соерсвилльской средней школе? И Бетти Смит? Хватит ли у него мужества придти к ней в гости снова? Как насчет тренировки? Будет ли сегодня тренировка? Бедная Ивонн. Какая прекрасная девушка, что за чудесная девушка была эта Ивонн! Ее отец. Ее родители. Понс подумал о ее родителях. Она была единственным ребенком – они тряслись над ней, как над зеницей ока… он это знал… Лэрри Меллиш стрил свое дело годами… все эти годы… Какое скверное дело. Гнилое! Какое загнившее дело! Это все! Понс подумал пойти вниз и увидеться с Тигром. Но затем он вспомнил, что Тигр должен быть все еще на этом собрании. Ну, хорошо, он увидит его после собрания, у него есть к нему множество вопросов. И прежде всего, даже важнее, чем Маммер, – вопрос: закроют ли школу. Он почти боялся спрашивать об этом Тигра, так как знал что ответ мог бы быть… он молил Бога, чтобы такого ответа не последовало. Он молча молился Богу, что он не знает ничего об этой сенсационной новости, что, если даже решили закрыть школу, то пусть он не узнает об этом… Он очень беспокоился, чтобы не закрыли школу. А разве это так уж много значит для него? Он начал открывать то, что ему казалось самой грустной правдой на земле – так много вещей ничего не значат. Он подумал о большинстве его родных горожан, которые полностью поддерживают бомбардировку Северного Вьетнама, количество их еще более увеличилось, согласно последнему опросу Гэллапа. Он подумал об этой несчастной, отсталой стране. Обо всех таких странах. Он подумал о могуществе своей страны. Он подумал об обывателях. Он почувствовал себя таким несчастным, что ему показалось, он никогда не встанет с этого унитаза. Его обнаружат здесь. Как Джилл. Он наклонился вперед, обхватив лицо руками, думая о многих вещах, обо всем на свете… Если у него хватит мужества, он обязательно увидит сегодня вечером Бетти Смит. Он должен ее увидеть и поговорить с ней… Нет никого в целом мире, кого бы он любил так сильно… кроме матери… Его глубокая печаль немного развеялась, когда он подумал о ней… и о матери…

– Сколько рук ты видишь? – спросил Тигр у Сэнди Сеймур. Она недовольно надула губки и покачала головкой. Ее рыжие волосы, уложенные сегодня в конский хвост, также качнулись. Тигру нравился этот конский хвост. И ее рыжие волосы.

– Почему ты так опоздал сегодня? – спрашивала она, по крайней мере, уже четвертый раз. Они никак ни могли закончить тест.

Тигр вздохнул и опустил руки вниз.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь… – сказал он. – Но попробуй вспомнить мои объяснения, милая…

– Почему же ты не позвонил мне, или еще как-нибудь…? Ты просто заставил меня сидеть и ждать тебя…

– Разве я тебе не оставил записку… любимая?

– Расскажи мне о собрании, – потребовала она, рассердившись, и закинула ногу на ногу.

Тигру очень хотелось узнать, что на ней сегодня под верхней одеждой. Он вспомнил, как увидел ее в общественном плавательном бассейне прошлым летом в купальнике. Именно после этой встречи он включил ее в свой список. Какая девушка! В тот день было очень жарко. Он показал ей, как надо нырять. Она сразу же усвоила его уроки. Понятливая девчушка. После Рошелл она, определенно, наиболее талантлива во всей драматической труппе. Она намного умнее остальных девочек ее возраста, несмотря на свои капризы, которые она временами демонстрировала. Темпераментная. С ее капризами приходится мириться. Она знает себе цену.

– Я уже говорил тебе, – терпеливо объяснил Тигр.

– Надеюсь, меня никто не убьет, – сказала она.

– Аминь, – сказал Тигр.

– А ты не убьешь меня, правда же. Тигр? – спросила она.

Он усмехнулся.

– Не сегодня.

Она определенно уже согрелась. Наконец-то.

– Я просто с ума по тебе схожу, – заметила она.

– Сколько рук ты видишь? – На этот раз он поднял вверх только одну руку.

– Одну, – ответила она, не задумавшись ни на мгновенье.

– А если ты поднимешь свою руку вверх?

Она подняла одну руку вверх.

– Уже будет две, – сказала она, мило улыбнувшись.

– Подними и вторую руку, – приказал Тигр, улыбнувшись ей в ответ.

На ней была сегодня прелестная тенниска, и когда она подняла руки вверх, ее груди выступили еще больше. Он смотрел на них и любовался. Он не думал, что на ней сегодня бюстгальтер.

– Ты выглядишь потрясающе, – похвалил он.

– Правда? – призывно сказала она.

– Подойди сюда, – попросил он, нежно улыбнувшись. – С поднятыми руками.

– О! Что ты собираешься делать?

Она была великолепна. Она доставляла ему истинное наслаждение. Она встала.

Он смотрел на нее, пока она медленно шла к нему. Возможно, есть на свете и лучшие фигурки, размышлял он, вот только. ему неизвестно, где. Более чем когда-либо раньше он был горд за Соерсвилль и за его юных красоток в том числе. Она медленно приближалась к нему, плутовка. Он знал, что она просто умирает по нему. Эти чудесные холмики любви. Он не мог дождаться, когда возложит на них руки. Но он, тем не менее, терпеливо ждал. Она подошла к нему поближе.