Все мертвые обретут покой
Шрифт:
— Я слышал, Сиэтл неплохой город.
— Черт бы его взял, этот Сиэтл. Что в ему провалиться.
— Ну, ты, по крайней мере, не жалеешь, что так вышло.
— Как ни странно, но что-то меня удерживает, не дает расспрашивать тебя. После того, что случилось, — она смотрела в окно и говорила, а меня неудержимо тянуло прикоснуться к ней, и слова ее усиливали это желание.
— Знаю, — я медленно протянул руку дотронулся до ее щеки, и почувствовал какая гладкая и слегка влажная у нее кожа. Она склонила голову, сильнее прижимаясь к моей руке. Но тут мы подъехали к воротам кладбища, и момент был упущен.
Ветви рода Фонтено жили в Новом Орлеане с конца девятнадцатого века, задолго до того, как
Кладбища Нового Орлеана имеют отличительную особенность. В крупных городах большинство кладбищ тщательно ухожены, там отдается предпочтение скромным, неприметным надгробиям. В противоположность этому поколения усопших новоорлеанцев покоятся в вычурных гробницах и впечатляющих мавзолеях. При виде их напрашивалось сравнение с парижским кладбищем Пер-Лашез и Городом Мертвых в Каире. Сходство подкреплял вид усыпальницы рода Брансвид, имевшей форму пирамиды, вместе с ее стражем — сфинксом.
Конечно, формирование архитектурного стиля кладбища проходило не только под влиянием французских и испанских традиций в этой области, но было продиктовано практическими соображениями. Город располагался ниже уровня моря в пойме Миссисипи, и до развития современной системы осушения вырытые могилы быстро заполнялись водой. В этих условиях естественным решением становилось строительство надземных усыпальниц.
Когда мы подъехали, процессия уже вошла на территорию кладбища. Я поставил машину в стороне от основной массы, и мы с Рейчел прошли в ворота, минуя две полицейские машины. Глаза сидевших в ней людей скрывали темные очки. Вслед за отставшими от основной процессии мы прошли мимо вытянутой в длину гробницы Мориарти с четырьмя статуями у подножия, олицетворяющими Веру, Надежду, Милосердие и Память. И, наконец, перед нами оказалась усыпальница в греческом стиле с двумя дорическими колоннами и высеченной над входом надписью: «Фонтено».
Сказать точно, сколько членов семейства покоилось в фамильном склепе, не представлялось возможным. Согласно установившейся в Новом Орлеане традиции, тело оставляли в склепе на год и один день, после чего склеп вскрывался, останки переносились вглубь, а гниющий гроб удалялся, освобождая место для следующего. Большинство усыпальниц в Мэтери были переполнены.
Чугунные ворота с изображениями ангельских голов стояли открытыми, и небольшая группа родственников полукругом окружила склеп. Над остальными возвышался представительный мужчина в черном однобортном костюме с широким галстуком. Я предположил, что это и есть Лайонел Фонтено. Обветренное лицо приобрело каленый цвет. Морщины бороздили лоб и лучами разбегались от глаз. Темные волосы на висках тронула седина. Он был значительно выше среднего роста и плотно сложен, так что костюм на нем едва не трещал по швам.
Четверо мужчин с суровыми лицами, одетые в темные куртки и брюки, стояли за рядом родственников, под деревьями, выдерживая интервалы вокруг гробниц. Куртки топорщились от скрытых под ними пистолетов. Пятый охранник в наброшенном на плечи темном плаще повернулся к старому кипарису, и я успел заметить под складками одежды знакомые очертания автомата на основе модели М-16. Двое телохранителей стояли слева и справа от Лайонела Фонтено. Этот солидный дядя, как видно, не хотел испытывать судьбу.
Когда священник начал читать молитву из потрепанного
— Отче наш, иже еси на небесех...
Несущие гроб выступили вперед, с трудом продвигая его в склеп сквозь узкий вход. Когда он занял свое место, пара новоорлеанских полицейских появилась между двумя круглыми склепами футах в восьмидесяти к западу от гробницы Фонтено. Двое заходили с востока, и третья пара медленно приближалась с севера.
— Это что, их охрана? — проследила за моим взглядом Рейчел.
— Возможно.
— Да придет царствие Твое, да будет воля Твоя...
Мне стало не по себе. Конечно, их могли прислать, чтобы защитить процессию и не дать Джо Боунзу нарушить ритуал, но что-то во всем этом было не так. Мне совсем не нравилось, как они подходили. Форма сидела на них как-то неуклюже, и, казалось, им давят воротнички и жмут ботинки.
— И остави нам долги наша...
Люди Фонтено также заметили их, но не встревожились: пистолеты полицейских оставались в кобуре. Их отделяло от нас футов сорок, когда в лицо мне брызнуло что-то теплое. Круглолицая пожилая женщина до этого тихо плакавшая рядом со мной, вдруг резко качнулась в сторону и повалилась на землю. На виске ее темнела дыра от пули, и волосы вокруг быстро намокли. От склепа отлетел осколок мрамора, и место это окрасилось в алый цвет. Почти одновременно раздался звук выстрела, глухой, как от удара кулака в «грушу».
— Но избави нас от лукаваго...
Участники церемонии не сразу поняли, что происходит, и несколько секунд в оцепенении смотрели, как вокруг головы сраженной пулей женщины собирается лужа крови. Не раздумывая, я толкнул Рейчел в пространство между склепами и прикрыл собой. Кто-то вскрикнул, и люди стали разбегаться под пулями, со свистом ударяющимися в камень и мрамор.
Рейчел закрыла голову руками и сжалась в комок. Бросив взгляд через плечо, я заметил, как заходившие с севера «полицейские» разделились и достали из кустов у аллеи припрятанные там автоматические пистолеты. Это были штайры с глушителями, а пришли с ними люди Джо Боунза. Я видел, как одна из женщин пыталась найти защиту под крыльями каменного ангела, темная накидка хлестала ее по ногам. Ткань два раза всколыхнулась на плечах, и женщина упала ничком, широко раскинув руки. Она попыталась ползти, но накидка вспучилась еще раз, и она больше не шевелилась. Наконец опомнились люди Фонтено: послышались пистолетные выстрелы и треск автоматических очередей. Я достал свой «смит-вессон», как вдруг в просвете между гробницами возникла фигура в форме, двумя руками сжимающая автоматический пистолет. Я сразил его выстрелом в лицо.
— Но это же полицейские! — голос Рейчел терялся в грохоте стрельбы.
— Это люди Джо Боунза, — возразил я и сильнее пригнул ее к земле. — Они пришли прикончить Лайонела Фонтено.
Но этим их задача не ограничивалась. Джо Боунз намеревался посеять хаос, чтобы получить кровавую жатву. Он не только желал разделаться с Лайонелом Фонтено, ему хотелось, чтобы умерли и другие: женщины, дети, родственники Лайонела, его подвижники, а оставшиеся в живых должны были бы бояться Джо Боунза еще сильнее. Он решил нанести сокрушительный удар по семейству Фонтено и именно здесь, рядом с гробницей, где на протяжении поколений они хоронили своих усопших. Так мог поступить только человек, шагнувший за пределы разумного в освещенный огнем темный провал, и там кровь застлала ему глаза.