Всё может быть
Шрифт:
Свадьбу пока планировать не буду, но побывать у него дома все равно хочется.
Мы останавливаемся на широкой улице, и самое странное не роскошь и великолепие, а то, что здесь живет человек такого возраста, как Эд. Понятно, что он купил этот дом, рассчитывая завести семью, но мне кажется безумием жить в районе, где одни престарелые, когда ты еще молод. В любом случае, если мы поженимся, я бы хотела купить новый дом, начать вместе с нуля.
В холле пол сделан из черного и белого мрамора. Заметно, что Эд невероятно гордится своим домом. Он распахивает дверь, и
— Ммм, ты недавно переехал? — спрашиваю я.
— Нет, я живу здесь уже два года, — отвечает он.
— А где же мебель?
— У меня никак руки до этого не доходят, — пожимая плечами, говорит он. — И потом, я надеюсь, что моя будущая жена займется интерьером.
— Но ты мог бы нанять дизайнера.
— У меня был дизайнер! — возмущенно восклицает он, указывая на шторы с ламбрекенами и фестонами.
— О, понятно.
Он проводит меня наверх, в безупречно обставленную огромную спальню. Рядом с ней — просторная гардеробная со шкафами от стены до стены и отдельная ванная.
Следующая дверь ведет в кабинет, а наверху есть тренажерный зал, сауна и пустые спальни. Их много, очень много. Видимо, этот дом — бесконечная череда пустых комнат, и мне начинает казаться, что я попала в дом с привидениями, потому что совершенно очевидно, что в этих комнатах никто никогда не был. В доме нет тепла, он похож на музей, на выставочный зал, и мне становится как-то жутковато.
Мы спускаемся на первый этаж. Кухня отделана в деревенском стиле, и я издаю вздох облегчения, потому что здесь стоят диванчики, а французские окна выходят в сад. Судя по горам книг и журналов, разбросанных по комнате, Эд обитает именно здесь.
Тут довольно уютно. Конечно, я бы все переделала. Для начала выбросила бы сухие букеты, развешанные под потолком. Но, в общем, все не так уж плохо.
Эд готовит кофе, а я сижу, осматриваюсь и решаю, что бы изменила, если бы жила здесь. Я бы обила диваны яркой тканью в желто-синюю клетку, избавилась бы от отвратительного крашеного кухонного стола и поставила бы старинный сосновый, я бы...
— Тебе нравится? — прерывает Эд мои грезы.
— Твой дом?
Он кивает.
— Тут просто потрясающе, — отвечаю я, и это действительно так. Но я решаю не говорить о том, что он похож на морг. — Тебе не скучно бродить по такому огромному дому в одиночестве?
— Ты права, — говорит он и внезапно становится похож на заблудившегося маленького мальчика. — Иногда мне одиноко.
И клянусь, у него такой славный вид, что мне хочется его обнять.
Он подходит и садится рядом со мной на диван. Внезапно атмосфера становится напряженной, потому что я знаю, что он собирается поцеловать меня, но не уверена, что хочу этого. Я пытаюсь не встречаться с ним взглядом, пристально уставившись в кофейную чашку, потому что чувствую, что Эд смотрит на меня, и изо всех сил молю бога, чтобы он не поставил свою чашку на стол.
Он ставит чашку на стол. Его рука проползает по краю дивана, но пока еще не касается моей спины, и мне хочется с криком убежать отсюда, потому что в этот самый момент я совершенно ясно осознаю, что мне не хочется его целовать.
Надо сказать, это для
Помню, Джон не целовал меня аж до шестого свидания. На свидании номер четыре я была уверена, что сейчас это произойдет. Мы пошли в кино, он отвез меня домой, и, даже когда не захотел подняться на чашку кофе — сказал, что утром у него встреча, — я все равно с надеждой подставила губы. Но он лишь улыбнулся и поцеловал меня в обе щеки.
Через два свидания Джон приготовил мне ужин у себя дома. После ужина ястояла на кухне, помогала ему мыть посуду и думала: а может, он считает меня просто другом? Но тут он схватил меня и начал целовать, а через две минуты мы, уже охваченные страстью, занялись любовью прямо здесь же, на полу. И я помню свое отчаянное желание поцелуя. Так почему же сейчас мне так хочется, чтобы Эд держался от меня подальше?
Вдруг — я не понимаю, как это происходит, — он уже целует меня. Я очень бы хотела сказать, что это приятно, что у меня в животе все переворачивается и я внезапно чувствую, что влюбляюсь в него... Но это отвратительно. Слишком много языка. Слишком много слюны. Слишком много усов. Фу, меня чуть не стошнило.
Знаете, можно забыть, что такое мужчина, который не умеет целоваться, когда многие годы тебе такие не попадались. Я и забыла. И сейчас будто снова вернулась в свои тринадцать лет, когда меня тискали прыщавые мальчики, которые пытались быть похожими на взрослых мужчин, но понятия не имели, что и как делать.
Я шатнулась, едва поборов желание вытереть рукавом рот, и поклялась, что никогда и ничто не заставит меня еще раз поцеловать его. Даже «порше».
Но обниматься с ним мне нравится, он обнимает меня, и это даже приятно, по крайней мере было бы приятно, если бы я так не напрягалась при мысли, что он сейчас меня еще раз поцелует.
— Либби, — говорит он, уткнувшись носом мне в шею, — давай я отвезу тебя домой.
Что-что? По всем правилам он должен был попросить меня остаться, а я должна была отказаться! Что же это такое? Он должен умирать от желания, каждая клеточка его тела должна хотеть меня!
Да, да, я его совсем не хочу, но он все равно должен хотеть меня! И все же по крайней мере мне не придется больше с ним целоваться.
Мы садимся в машину, и на этот раз всю дорогу Эд держит свою руку на моем колене, но самое забавное, что это не сексуальный жест, так он вроде показывает, что я его собственность. Мне хочется, чтобы он убрал ее, но не представляю, как его об этом попросить, поэтому все время ерзаю на месте, кладу ногу на ногу и обратно, но все без толку.
— Когда мы увидимся снова? — спрашивает он, провожая меня до входной двери и все время держа за руку.
— Ну, на этой неделе я занята, — отвечаю я.
— О! — Его лицо вытягивается. — Вообще-то, я хотел пригласить тебя на бал.
— На бал? Какой бал? — В голове звучит голос моей матери: встречайся с ним, и, может, тебе понравится кто-то из его друзей.
— Мои друзья устраивают ежегодный бал за городом. Мне кажется, тебе там понравится, и я хотел бы, чтобы ты поехала со мной.