Всё может быть
Шрифт:
— Да там нечего грабить, — шутит моя мать, — у него в доме почти ничего нет.
— Значит, ты займешься отделкой интерьера? — спрашивает Элейн.
Я киваю.
— Как интересно. Я на днях видела замечательные гарнитуры в «Джон Льюис».
— Либби не будет ничего покупать в «Джон Льюис». — Моя мать оскорблена до глубины души.
Я смотрю на нее и не могу поверить своим глазам.
— Она будет ходить за покупками в «Хэрродс», вот так-то.
Диана и Элейн поражены.
— Вообще-то, — встреваю я, — «Хэрродс» — это уже вчерашний
— «Конран Шоп»? — в унисон восклицают Элейн и Диана.
— Ни в коем случае не покупай ничего в этом магазине! Ох уж эта современная, угловатая мебель! — разглагольствует мать. — Может, она выглядит стильно, но, говорю тебе, Либби, она ужасно неудобная.
— Скажи мне, когда ты в последний раз была в «Конран Шоп»? — одергиваю я свою мать.
— Два дня назад! — вмешивается отец. — Она решила поехать и посмотреть, как люди живут.
Элейн и Диана вежливо хихикают, а моя мать одновременно пытается изобразить притворную улыбку и бросает на отца уничтожающие взгляды.
— Мы просто проезжали мимо, — объясняет она, — вот и решили заехать и посмотреть, из-за чего вся эта суета.
— «Проезжали мимо»? — повторяю с злобной усмешкой. — Это было до или после обеда в «Дафне»?
Она делает каменное лицо.
— Пойду еще разок позвоню. — Я встаю и собираюсь подняться наверх. Мать хочет возразить, но тут я добавляю: — Мне надо позвонить Эду. О'кей?
— О да, — она расплывается в глупой улыбке, — разумеется. Передавай ему привет от всех нас.
— Непременно. — Я захожу в спальню родителей, сажусь на кровать и поднимаю трубку.
— Здравствуй, моя сладкая радость! — восклицает Эд. — Я так скучал по тебе.
— Что ты делаешь?
— Работаю, но уже почти заканчиваю. Ты приедешь вечером?
— Побуду еще немного, потом приеду.
— Как твои родители?
— Заноза в заднице. Как обычно.
— Либби! Не смей так говорить! Это же твои родители.
— Извини, — ворчу я. — Просто они пригласили своих друзей, а это уж слишком. Что будем сегодня делать? Надеюсь, пойдем в какое-нибудь шикарное место — не зря же я надела свое новое модное платье.
— В воскресенье трудно найти столик. Может, сходим в кино? Или возьмем кассету напрокат и посмотрим дома.
— Я думала, мы пойдем куда-нибудь поужинать.
— Только не в воскресенье, дорогая. Но если ты действительно хочешь поужинать, я могу заказать столик.
— Не волнуйся, — отвечаю я. — С удовольствием побуду дома.
— Уверяю тебя, все будет magnifique, — гогочет он. — Что ты хочешь на ужин? Я схожу в магазин до твоего прихода.
— Мне все равно, Эд. Купи что хочешь. Меня тут накормили под завязку.
— Копченый лосось? Омлетик? Паста?
— Что хочешь. Правда, Эд. Мне все равно.
— Хорошо, моя прелесть. Не могу дождаться встречи. Обожаю тебя.
— Знаю, — вздыхаю я. — Я тебя тоже.
Я возвращаюсь в гостиную, и все снова впиваются в меня взглядами.
— Ну что? —
— Что? — Я презрительно оглядываю их.
— Что он сказал?
— Сказал, что ему очень жаль, что он не смог приехать, особенно расстроился, что не удалось попробовать слоеные плюшки. Ему не терпится скорее увидеть вас.
Моя мать вздыхает и с улыбкой поворачивается к Диане и Элейн.
— Вы и не представляете, как здорово иметь такого замечательного зятя.
— Мы еще не женаты, — цежу я сквозь зубы.
— Кстати, — моя мать не может упустить такую возможность, — вы уже назначили дату?
— Мы об этом еще не говорили, но я гарантирую, ты узнаешь об этом первой.
— По-моему, свадьбу лучше справлять летом, — говорит Элейн.
— Не сомневаюсь. Извините, но мне пора. Эд меня ждет.
Я неохотно целую всех гостей на прощание. Мать провожает меня до двери.
— Могла бы быть полюбезнее сними, — шипит она.
— А ты могла бы постесняться приглашать весь этот сброд, чтобы похвастаться новым бойфрендом своей дочери.
— Не бойфрендом, а женихом, — говорит она. — И я не приглашала их, чтобы похвастаться. Я давно собиралась их пригласить и совершенно забыла, что вы с Эдом тоже хотели заехать.
— Именно поэтому они так расстроились, что его не было.
Моя мать складывает руки на груди и смотрит на меня.
— Я тебя не понимаю, Либби. Большинство девушек прыгали бы от счастья, если бы им сделал предложение сам Эд Макмэхон, а ты постоянно ходишь надутая. Что с тобой такое? Будто ты не хочешь выйти замуж за самого богатого мужчину в Британии.
— Что это? — Я освобождаюсь от удушающих объятий Эда и вижу у него на ногах поношенные, драные войлочные тапки. Точно такие же были у моего дедушки.
— Мои тапочки. — Похоже, он в замешательстве. — Это мои самые любимые тапочки. Разве они тебе не нравятся?
— Эд! Такие тапочки в доме престарелых носят. Они просто ужасны.
И снова у него на лице появляется это выражение грустного щенка, которое раздражает меня до такой степени, что хочется его ударить.
— Эд, ты похож на шестидесятилетнего старикана, заключенного в тело молодого мужчины.
— Что это ты говоришь?
— Ты иногда ведешь себя прямо как столетний старик. — Черт, по-моему, я перегнула палку. — Извини, — говорю я, обнимаю его и целую.
Слава богу, он перестает смотреть на меня как щенок.
— Ты совсем не старый, просто иногда ведешь себя как мой дед.
— Я их выброшу, — говорит он, скидывая мерзкие тапки и бросая их в помойку. — Вот! — Он закрывает крышку мусорного ведра. — Тапок больше нет. Ты довольна?
— Да, — смеюсь я.
Но дело не только в тапочках. Иногда меня серьезно беспокоит, что Эд будто живет в другом мире. Он словно вообще не имеет понятия, что происходит вокруг. Иногда я думаю, что вынуждаю себя общаться с человеком, который кажется мне слишком скучным.