Все мы злодеи
Шрифт:
Грифы. Гэвин отключился от них и посмотрел на дыру, которую он проделал в барьере. Двумя руками он схватил ее за края и дернул, закрывая завесу, и высшая магия снова соединилась вместе. Он не мог рисковать, оставляя вход, через который они могли пройти. Меньше всего ему хотелось, чтобы репортеры оказались на передовой линии турнира.
Это не должно было быть возможно. Но если бы он мог испортить структуру самого турнира — что ж, это заставило Гэвина задуматься, что еще он мог сделать.
Он
Он петлял по мощеным улицам, пока не нашел лавку Мактавиша. Хотя магазин был закрыт, он заглянул в окно и увидел Рида внутри, склонившегося над доской с буквами и сосредоточенного на своей работе. Гэвин убрал свое заклинание и постучал в дверь.
Рид поднял глаза и встретился взглядом с Гэвином, но тот не выглядел таким потрясенным, увидев его, как следовало бы. Это нервировало.
— Грив, — промурлыкал Рид, впуская его.
Гэвин нахмурился. — Нам нужно поговорить.
— Татуировка, должно быть, работает, если ты можешь приходить в город.
— Так ты знал. Что еще я могу делать?
Его голос стал резким от сдерживаемого раздражения. — Моя магия вышла из-под контроля, и она убивает меня.
— Ты просил меня о помощи, — сказал Рид, выглядя умеренно скучающим. — Я помог тебе. Мы оба были свидетелями.
— Ты не говорил мне, что это сделает со мной, — огрызнулся Гэвин, закатывая рукав.
Вся его рука теперь пульсировала болезненным фиолетово-зеленым светом. Магия струилась по его венам от запястья до плеча, мышцы и сухожилия вздулись, а песок, насыпанный на дне песочных часов, был заполнен примерно на четверть. Исцеление заклятий, наложенных на него Элионор Пейн, стоило ему больше магии — больше жизни — чем он думал.
Рид на мгновение замер, пристально глядя на руку Гэвина. — Я превратил твое тело в сосуд, чтобы выкачивать мощную необузданную магию. Ты думал, что использовать ее будет весело? Есть причина, по которой это табу.
— Меня это не волнует, — резко сказал Гэвин. — Ты сказал, что моя магия жизни автоматически пополнит мои кольца заклинаний, но ты не упомянул, что я не смогу это остановить. Я не могу использовать больше нескольких за раз, практически не теряя сознания.
— Я задавался вопросом, произойдет ли это. Я думаю, что как только ты начинаешь использовать свою жизненную силу для подпитки заклинаний, ее трудно отключить.
— Ну, тебе лучше сказать мне, что есть способ.
Рид устремил на него полный жалости взгляд. — Ты пробовал просто… не носить кольца с заклинаниями?
— И быть совершенно жалким в бою?
— Жалкий лучше, чем мертвый.
— Нет, жалость ведет к смерти.
Гэвин нахмурился. — Почему ты не предупредил меня, что это может случиться?
— Ты бы предпочел не проходить через это,
Его слова заставили Гэвина остановиться.
Правда заключалась в том, что он пришел в лавку Мактавиша от отчаяния. Он согласился бы на что угодно. Не было слишком высокой цены. Нет черты, которую он не переступил бы.
— Нет, — сказал он хрипло. — Я бы сделал это в любом случае.
Улыбка Рида была самодовольной и грустной. — Тогда почему ты ноешь?
Песочные часы болезненно пульсировали на плече Гэвина. У него не было ответа. Вместо этого он задал другой вопрос.
— Как вообще возможно, что я здесь?
— Я не совсем уверен, — ответил Рид. — Но мое лучшее предположение состоит в том, что, поскольку ты работаешь с чем-то, что не совсем обычная магия, не совсем высшая магия, проклятие турнира не знает, что с тобой делать. Ты нарушаешь его правила.
Гэвин обдумал это. Он все еще был в замешательстве из-за того, как это повлияло на правила турнира. Это казалось непоследовательным. Ему удалось занять Ориентир; он вырезал свое имя на Колонне и получил кольцо чемпиона. Но он мог говорить с кем-то ещё, кроме соперников. Он смог пройти сквозь барьер.
Черт возьми. Он смог пройти сквозь барьер.
— Как ты думаешь, я смогу убежать? — спросил он Рида. — Просто… полностью покинуть турнир?
Он никогда раньше не думал, что сможет найти выход из этого положения. Обрывки надежды внутри него причиняли боль — он даже не знал, что они все еще были там. Он забыл, как чувствовать, что в его будущем есть что-то, кроме кровопролития.
— Возможно, — осторожно сказал Рид. — Но если бы это сработает, есть шанс, что ты автоматически потеряешь свое место в турнире, и тогда… что ж, чары заберут кого-нибудь другого.
Гэвин отбросил свою надежду назад. Был только один другой Рид турнирного возраста: его младший брат. Гэвин, возможно, и не желал себе стать чемпионом на турнире, но он не хотел, чтобы Фергус умер вместо него.
— Так в чем же тогда смысл всего этого? — пробормотал он, чувствуя себя глупо из-за того, что вообще надеялся. — Моя магия сильнее, конечно, но у меня ее намного меньше, чем у кого-либо другого.
— Ты пришел сюда, потому что не хотел быть таким, как остальные члены твоей семьи. Разве не в этом суть?
Его слова вновь пробудили причины, по которым Гэвин вообще заключил эту сделку. Чтобы стать достаточно сильным, чтобы у него был шанс на победу. Если это означало проглотить больше гордости и быть осторожным в управлении своими заклинаниями, так тому и быть. Другие чемпионы не смогут смеяться над ним, если будут мертвы.
Здесь для него больше ничего не было. Он глубоко вздохнул и повернулся, чтобы уйти, но, как и в прошлый раз, когда он посетил магазин Рида, тот же самый ряд заклятий на полках привлек его внимание. Теперь они не просто были похожими — они казались знакомыми. Он был почти уверен, что видел одно из этих отличительных колец Мактавиша на турнире, но не мог вспомнить, кому оно принадлежало.