Все на продажу
Шрифт:
— Что именно она сказала? — осведомилась Джейни.
— Ничего нового. Что не понимает, почему в журнале выбрали тебя, а не ее.
— Ее ведь уже года три не снимали в нормальном кино, — запротестовала Джейни. — А последний фильм так и не попал на экраны, а сразу пошел на видео.
— Не имеет значения. Она воображает, что по-прежнему популярна, как десять лет назад. Как ее подруги, мы должны позволить ей и дальше заблуждаться.
— А по-моему, она может наделать бед, — упрямо бросила Джейни, но Мими только рассмеялась.
— Пиппи? Она слишком глупа, чтобы быть опасной. Правда, я бы не осмелилась оставить ее одну в комнате с жемчугом, который
— Знаю, знаю, Пиппи — ходячее горе, у нее мозги набекрень, но ведь я с ней выросла, она мне как сестра. Ее крестная была лучшей подругой моей матери. У маленькой Пиппи и у ее сестры никогда толком не было семьи, поэтому она проводила с нами все праздники. И потом у всех нас есть недостатки. Например, у меня их полно, и в моем возрасте я хочу, чтобы к ним относились снисходительно. В сорок лет с женщиной что-то происходит: она начинает понимать, как важно проявлять к людям доброту.
Джейни усмехнулась — так всегда бывало, когда она пыталась скрыть замешательство.
— Я вовсе не хотела…
— Я тебя не упрекаю. Но мы можем быть с Пиппи терпеливы ми, зная историю ее жизни. Она устала, разочаровалась, судьба ее изрядно помяла, к тому же у нее нет ни денег, ни мужчины, который бы о ней позаботился. Неудивительно, что она зла на весь свет.
— Разумеется, ты права, — сказала Джейни. Мими улыбнулась и сжала ей руку.
— Мне пора. Я обещала встретить детей Джорджа в аэропорту. Скоро увидимся!
Джейни улыбнулась и проводила Мими глазами. В арсенале Мими был большой запас восхитительно элегантных жестов: достаточно было посмотреть, как она стучит пальчиком по окну машины, привлекая внимание водителя, как стоит, наклонив гону, пока он открывает ей дверцу. Прежде чем нырнуть на сиденье, она ловко подобрала полы шубы.
— Если Селден станет тебя упрекать за жемчуг, — крикнула она па прощание, — сошлись на меня: мол, это я заставила тебя его купить!
— Так я и сделаю! — крикнула Джейни в ответ. Машина Мими укатила, а Джейни свернула на Мэдисон-авеню. Спрятав руки в карманы белого норкового манто, она наслаждалась морозным декабрьским воздухом, безветрием, темным небом, разлитым в воздухе приподнятым ожиданием, предвещающим снег. Лица прохожих были радостными, словно вместе со снегопадом начнется настоящий праздник.
Джейни всегда относилась к первому зимнему снегу как к чему-то особенному. В день первого снега могло произойти все, что угодно. В подтверждение этого она потрогала жемчужины у себя на шее. Купить черный жемчуг в день, когда выпадет снег, — доброе предзнаменование… Но уже через минуту настроение ей испортила мысль о неизбежной реакции Селдена на ее покупку. У него была куча денег — задавая осторожные вопросы, Джейни пришла к выводу, что у него есть миллионов тридцать, а то и больше, но когда доходило до трат, он вел себя, как типичный представитель среднего класса. Его любимым вопросом был: «Ты уверена, что тебе это действительно нужно?» Он повторял это всякий раз, когда обнаруживал, что она что-то купила. Отчаяние обычно заставляло ее парировать: «А ты уверен, что тебе действительно нужна коллекционная машина за полмиллиона?» На это он холодно отвечал: «Если ты про „ягуар“, то это произведение искусства. Я его никогда не продам».
В точности то же она решила ему сказать про жемчуг: радуйся, это произведение искусства! Но, двигаясь в праздничной толпе, она думала о несправедливости сложившейся ситуации. А ведь Мими истратила гораздо больше, чем она: кроме золотых часов
Стоя перед аукционом рядом с Мими и пожирая глазами приглянувшийся жемчуг, Джейни думала о том, как хорошо было бы стать женой Джорджа. Как чудесно покупать все, что тебе вздумается, а не уходить ни с чем…
— Такого жемчуга уже нигде не увидишь, — подстрекала ее Мими, жестом приказывая служащему достать ожерелье из сейфа. Жемчужины кремово-оловянного цвета имели по 11 миллиметров в диаметре-именно то, что нужно, чтобы произвести должное впечатление, но не навести на мысль о подделке. — Вещь, конечно, не новая, — продолжала Мими, поднося ожерелье к шее. — Зато жемчужины совершенно натуральные. Собирать их пришлось долгие годы — видишь, они все одинакового размера Мне всегда нравился такой жемчуг. Его можно надеть с чем угол но. Такой был у моей бабки, в нем она была представлена ко двору королевы Елизаветы".
Джейни даже испугалась, что Мими сама купит жемчуг, не ограничившись бриллиантовым колье, и решила за него побороться.
— Красота! — сказала она, забирая у Мими жемчуг. Надев ожерелье, она залюбовалась жемчужинами на своей кремовой коже и подумала, что на ней они смотрятся гораздо выигрышнее, чем на немолодой Мими. Конечно, колье Мими было лучше и богаче, но это не помешало ей заявить:
— Я их беру.
— Правильно, — одобрила Мими. — Если сумеешь обойтись пятьюдесятью тысячами, считай, что тебе повезло.
После этого, сидя в третьем ряду душного аукционного зала, она снова и снова поднимала свою табличку. Ее противником был аккуратно одетый гей, торговавшийся, по убеждению Мими, но поручению жены какого-нибудь нувориша, которая не смогла бы сама оценить красоту жемчужин. Увлекшись торгами и не отступая, хотя цена уже подобралась к 50 тысячам, Джейни не чувствовала иронии ситуации: ведь она сама относилась к категории нуворишей, ибо тратила «новые» деньги своего нового мужа. Она была способна думать только об одном: как чудесно будет на ней смотреться это ожерелье, как она займется с Селденом любовью в одном ожерелье, если иначе его нельзя будет успокоить…
«Продано! Очаровательной белокурой леди!» — провозгласил наконец аукционист. Джейни едва не упала в обморок, настолько дорого ей далась победа. Льстивый внутренний голос нашептывал, что она слишком долго мучилась, что заслужила право вот так тратить деньги и не должна чувствовать вины. В конце концов женщины вроде Мими делают это постоянно…
Сейчас, шагая по Пятидесятой улице, она ощущала во рту вкус денег — так подействовала на нее одержанная победа. А бедняжка Пиппи вообще ничего не может купить… Любуясь проволочным оленем, утыканным белыми флажками, символом торгового центра на Парк-авеню, Джейни вдруг устыдилась, что пыталась опорочить Пиппи Мос. Надо стараться быть как Мими: такой же спокойной, теплой, способной держаться на отдалении от всех остальных и, вникая в мотивы чужих поступков, не наделять людей своим собственным несовершенством, быть к ним добрее. Правда, вскоре, через несколько секунд к восхищению Мими примешалась застарелая зависть: если бы Джейни росла в такой же обстановке, как Мими, не сталкиваясь, как она, со злом, то тоже с детства научилась бы доброте… Встрепенувшись, она сказала себе, что теперь не должна завидовать Мими, к тому же та — единственная ее подруга, которой она искренне восхищается.