«Все на выборы!», или пуля для сутенера
Шрифт:
— Ты в самом деле не собираешься с ней встречаться?
Лазаренко выдохнул дым уголком рта и небрежно обронил:
— Я уже сказал, что нет.
— Ну, нет, так нет, — в тон ему проговорил Егор. — Слушай, а что, если я сам с ней поговорю?
Лазаренко пожал плечами:
— Валяй, говори. Только не переусердствуй.
— В каком смысле?
— Скажешь грубость — накатает «телегу».
Егор дернул уголком рта:
— А с какой стати мне говорить ей грубость?
— Но ведь она проститутка.
— Бывшая, — поправил
Майор пожал плечами:
— Ну и что? Начнешь копаться в ее прошлом, намекнешь на бывший род ее занятий… В общем, будь осторожней.
— Постараюсь. — Егор пододвинул к себе телефон и снял трубку. — Говори ее номер!
3
Максиму Лазаренко было тридцать девять лет. За долгие годы работы в «органах» он навидался всякого. Особенно в девяностых годах, когда людей расстреливали десятками — и так изо дня в день.
Угрожали Максиму множество раз. А иногда не просто угрожали, а пытались привести угрозы в действие. Но всякий раз, сцепив зубы, Лазаренко продолжал делать свою работу, не обращая внимания на запугивания, лесть и попытки подкупа.
Но такого, как сейчас, с ним не было никогда. Им снова пытались манипулировать, но на этот раз в роли «запугивателя» выступали не убийцы и воры, а собственное правительство. Правительство, на которое он в общем-то все эти годы работал.
Максим любил свою страну, верил, что она способна удержать свою независимость, верил в ее великое будущее. Ему не нравилось, когда правители начинали склоняться в сторону очередного «большого брата», будь то Россия или США.
И сейчас, когда Максиму пришлось стать невольным участником этих жутковатых игр в «перетягивание каната», он чувствовал себя не в своей тарелке.
Присутствие Кремнева лишь подливало масла в огонь. Поначалу он здорово раздражал Максима. Потом Лазаренко почувствовал к «москалю» симпатию. Тот не лез в бутылку, не пытался указывать, прислушивался к советам — в общем, знал свое место и не корчил из себя суперпрофессионала.
И все же в его присутствии Лазаренко до сих пор чувствовал себя слегка неловко, хотя и не показывал этого. Слишком холодными были его глаза, слишком твердым был очерк его губ, слишком резкими были морщины вокруг его сухого рта. Дьявол, желающий казаться ангелом. Волк в овечьей шкуре.
Этот диссонанс жесткой внешности и лояльного поведения немного нервировал Макса. Поэтому о полном доверии не могло быть и речи.
Кроме того, Лазаренко знал, что Егор зачастил к Ольге Кержнер. Похоже, Кремнев здорово запал на эту «жертву насилия». Лазаренко никогда не был монахом, но до того, чтобы крутить шашни с «фигуранткой дела», он никогда не опускался.
В общем, этой связи Лазаренко не одобрял, а сам Егор, после истории с Ольгой, сильно упал в глазах Максима.
Когда Кремнев высказал желание поехать к Алене Голубь, Лазаренко втайне обрадовался. Пусть едет. Чем меньше этот «москаль» будет путаться под ногами, тем лучше.
Алена
Егор выждал несколько секунд, давая девушке возможность вдоволь наглядеться на свое лицо, затем поинтересовался:
— Могу я войти в квартиру?
Алена, не проронив ни слова, посторонилась, и Кремнев вошел.
— Разуваться нужно? — спросил он.
Она отрицательно качнула головой и указала на дверь гостиной:
— Проходите, садитесь.
Кремнев прошел в гостиную. Огляделся. Обстановка была, что называется, с претензией на роскошь. Резное дерево, мрамор, бронза. В общем, именно то, что Егор и рассчитывал увидеть.
— Где можно сесть? — вежливо осведомился он.
Алена кивнула на кресло. Егор сел и посмотрел на хозяйку квартиры снизу вверх.
— Если хотите, можете закурить, — сказала она и села на диван.
Кремнев потянулся в карман за сигаретами, но передумал. Он встретился к Аленой взглядом и тут же отвел глаза. В какое-то мгновение ему показалось, что эта девушка читает его мысли — столько понимания, спокойствия и скепсиса было в ее взгляде.
— О чем будем говорить? — спросила Алена.
— О вашем прошлом, — ответил Егор.
Девушка чуть прищурила серо-голубые глаза.
— Вы думаете, что это интересно? — небрежно спросила она.
— Еще не знаю, — сказал Кремнев. — Нужно сначала послушать, а потом делать выводы.
Алена вздохнула, взяла со столика сигареты, вытащила одну длинными бледными пальцами и вставила в рот. В каждом ее движении, в каждом жесте было столько кошачьей грации, что Егор невольно залюбовался.
Алена прикурила от простой пластиковой зажигалки и взглянула на Кремнева, прищурив глаза от дыма.
— Только давайте без обиняков, — сказала она. — Я не люблю, когда юлят.
Егор хмыкнул:
— Я тоже. Не против, если я буду задавать вопросы? Так легче начать беседу.
Алена пожала острыми плечами:
— Задавайте.
— Вы были проституткой?
Кремнев думал, что она удивится или возмутится, но в лице Алены не дрогнул ни один мускул.
— Не просто проституткой, а проституткой для элиты, — спокойно поправила она. — Моими клиентами были мужчины очень высокого полета.
Егор не удержался от усмешки.
— Вы как будто гордитесь этим.
Усмехнулась и Алена:
— А что плохого, если мастер гордится своей работой? Это была моя работа, и я делала ее хорошо.
— Грязноватая работа, — заметил Егор.
— Грязноватый мир, — спокойно возразила Алена.
Кремнев вдруг почувствовал себя неуютно под ее спокойным пристальным взглядом.
— Обычно бывшие путаны скрывают свое прошлое, — сказал он.
— А какой смысл?
— Ну… — Кремнев пожал плечами. — Чтобы дети не узнали. Да и муж.