Всё началось с бессонницы
Шрифт:
Морфей, вытянув губы в трубочку, дует на чай и изредка делает осторожные глотки. Молчит.
– Я попробую тебе помочь, – огромная чашка с громким стуком опускается на деревянную столешницу. Морфей-Макс подходит к изящному шкафу, который я сначала и не заметила. Он стоит рядом с входом в комнату и совершенно не вписывается в эту атмосферу: среди старых плакатов, оторванных обоев и отсыревших стен он выглядит ещё более современным, чем есть на самом деле, и кажется даже лишним.
«Целитель» долго роется в одном из ящиков шкафа, что-то нашептывая, и в конце концов захлопывает
– Сядь ровно. Расслабься. Очисть разум, – Морфей становится передо мной на колени и смотрит мне в глаза.
Мне снова неловко. Я откладываю куртку и рюкзак в сторону, откидываюсь на спинку дивана, который тут же издает скрип, и пытаюсь «очистить разум».
– Смотри сюда, – «целитель» вскидывает перед моим лицом руку, из которой тут же выпадает длинная толстая нить с чем-то болтающимся на конце. Я присматриваюсь: это небольшой полупрозрачный камень.
– Смотри на камень и слушай мой голос.
– Так вы обычный гипнотизёр! – да, разочарование в моём голосе не скрыть ничем.
– Может быть, и так, – он пожимает плечами, – но, в любом случае, тебе нужно очистить мысли, избавиться от каких-то навязчивых идей, от переживаний. А гипноз этому способствует. Я учился у настоящего мастера, так что все будет шик-блеск, – он щелкает пальцами и робко улыбается.
– Ладно… – меня одолевают сомнения.
– Расслабься.
Я смотрю на камень, монотонно двигающийся влево-вправо. Его движение замедляется… Голос Морфея-Макса становится таким гулким, растягивается в пространстве, успокаивает… Веки тяжелеют… Это я думаю или он говорит?… Да неважно… По всему телу разливается свинцовая теплота… Мне очень хорошо… Я проваливаюсь куда-то… Лечу… Невесомость… И мыслей нет… Мама будет переживать… Тут очень душно…
Щелчок.
– Все в порядке? – «целитель» смотрит на меня. У него в руках кружка с уже остывшим чаем.
– А что было? – голова тяжелая. Я не знаю, который сейчас час, в первые несколько секунд забываю, где нахожусь.
– Ты рассказала о своих переживаниях, ничего не скрывая. Возможно, именно они и не дают тебе спать. Ты выдала то, что так тщательно пыталась подавить и спрятать в себе.
– И что же я рассказала? – теперь здесь прохладно. Меня морозит. Я накидываю на плечи куртку и окидываю взглядом комнату. Так и есть: Морфей полностью открыл окно.
– Бормотала что-то про экзамены, про то, что переживаешь за своих близких – и вообще любишь переживать по всяким пустякам, про то, что погода сейчас плохая для весны, про то, что хочешь побыстрее закончить школу и куда-нибудь уехать, ведь лишь в пути ты находишь успокоение… Там много всего было.
Я резко вскакиваю с дивана. Хочется быстрее уйти из квартиры, из этого дома, забыть о существовании чудного физика, который промышляет гипнозом.
– Ты можешь научиться контролировать сны.
– Что?
– Когда тебе снится сон, ты должна понять, что это – лишь воображение. Попробуй управлять своими кошмарами. Вместо того чтобы убегать от опасности, попробуй ей противостоять. Сны должны стать осознанными. Из простых
– А почему вы не хотите помочь мне управлять снами?
– Все, что было нужно, я тебе рассказал.
Он прихлебывает холодный чай и смотрит в окно. В комнате нет лампы, поэтому здесь сумрак, который усиливается из-за плотной снежной завесы на улице. В груди появляется чувство щемящей жалости к Максу. Да, сейчас передо мной стоит именно Макс, а не Морфей. С этими дредами он напоминает мне маленького ребёнка; худой, он, как кажется, может с лёгкостью спрятаться в своей необъятной футболке, и даже ещё место останется.
Мне, вообще, часто кого-то жалко. И в большинстве случаев это чувство необоснованно. Достаточно лишь грустного взгляда глубоких собачьих глаз или одинокого дедушки, бредущего с хилым пакетом скудного набора продуктов. И я долго думаю об этом… И ругаю себя. За что? Не знаю. Но чувствую вину, как будто собственными руками выгнала собаку на улицу или отобрала у дедушки последние деньги. Часто стыд жжет меня изнутри, когда я понимаю, что могу надевать то, что хочу, покупать то, что хочу, есть, что захочется, гулять с тем, с кем хочу. Я знаю, что всегда есть наша квартира, куда я приду и где буду существовать в тепле, уюте, заботе; где всегда вкусно пахнет едой; где есть мой чудесный музыкальный центр, включив который на полную громкость, я могу закрыться от всего мира. У меня все это есть, а у кого-то – нет. За это мне стыдно.
– И много зарабатывают физики? – на дне кармана куртки я нащупала шоколадную конфету.
– Достаточно, чтобы проводить бесплатные сеансы гипноза, – усмехается Макс.
– Да, спасибо за сеанс. Будете конфету? – но мне неважен его ответ. Я кладу её на краешек дивана.
Песок и камешки штукатурки снова скрипят под ногами. «До свидания», – одними губами прощаюсь с Маяковским. Вот и дверь. Я слышу шаги сзади. Это Макс.
– Спасибо. До свидания.
– Пока, – я вижу, что Макс улыбается в темноте. С этими чудными дредами он похож на ёжика.
На кресле сидит Лёша. Он все-таки решил дождаться меня.
Ключ в замочной скважине дважды провернулся, и замок с шумом закрылся.
7
– Ну и зачем ты тут?
– Тебя жду, – Лёша говорит с серьёзным видом, но его глаза улыбаются. – Прогуляться хочу. С тобой.
– Ладно, идём.
Морозный воздух обжигает лёгкие. Тысячей мелких иголочек он охватывает меня, привыкшую к духоте подъезда.
– Холодно, – я поёжилась.
– Предлагаю куда-нибудь сходить – в кафе, например. Тем более тебе поесть уж точно не помешает, – я поднимаю на него глаза и вижу, что Лёша на меня совсем не смотрит, говоря это, но широко улыбается.