Все наши тени

Брэйн Даниэль

А потом меня вдруг снова шарахнуло током. Ермолина вернулась с деньгами. Откуда они у нее взялись? Неужели икона была? И куда она делась? Оказалась каким-то путем у Ермолиной, а потом? Я понял, что срочно должен поговорить с бабой Лизой. Возможно, она что-то знала и рассказала мне далеко не все, только то, что тогда сочла нужным?

Но сначала я должен был еще кое-что спросить.

— А где ты достал эти письма?

— Нашел, — легко ответил Фома. — Я же говорил, что поначалу жил в заброшенных домах. Забавно было — никто и не знал, что я там живу. Первый

был такой дряхлый, что я случайно провалился в подпол. Два дня просидел, потом все-таки догадался, как вылезти. А второй, в котором я этим письма нашел, был хороший. И далеко от жилых. Там и нашел.

«Вот это да», — подумал я, но не слишком-то удивился.

— А как ты в дома попадал?

— Первый был не заперт, а второй… — он хохотнул. — Я на зоне не только рисовать научился. Только двери пришлось смазать, а то, когда я ночью выходил, они скрипели на всю деревню. И закрыть дом уже не сумел, навыков не хватило.

Одна загадка разрешилась. Правда, тут же появилась вторая. Иконы. И мне надо было как-то об этом спросить, не вызвав у Фомы подозрений.

— А иконы ты раньше эти нигде не видел? — Ничего умнее мне в голову не пришло, но Фома, впрочем, перемене темы разговора не удивился.

— Нет, а что?

Если он и соврал, то настолько виртуозно, что дальше можно было не спрашивать, он бы все равно меня обыграл. Мысли у меня в голове скакали белками: как-так, как-так. Не то чтобы я ожидал какой-то другой ответ, но… Иконы в доме были? Или нет? Мне нужно было поговорить с бабой Лизой, пусть даже разбудить ее, если она уже легла.

Я встал.

— Ты извини, я поеду. Моя хозяйка рано спать ложится. Спасибо за ужин, и удачи тебе.

— И тебе спасибо, братан. За компанию. Заезжай, буду рад.

И второй раз за сегодняшний день я бежал, хорошо, что хоть не перепуганным зайцем, как от Ивана.

И все-таки я обернулся, уже немного отойдя от калитки. Я понятия не имел, что за человек Фома, да и после того, как пару раз за одни сутки успел облажаться, напомнил себе не делать поспешных выводов. Но я обернулся и увидел Фому издалека. Как он двигается в темноте — плавно, бесшумно, словно тень.

И подумал, что именно он приходил ко мне этой ночью.

Глава 6. Забытые легенды

Я сделал очередное открытие, сел в машину и уехал, дав себе зарок об этом больше не думать. Объяснения рано или поздно находились, они простые, не стоит множить сущности, уговаривал я себя, потому что зарок не хотел исполняться. В итоге, когда я уже подъезжал к деревне, разработал такие версии: это был не Фома; это был Фома, и он просто хотел вернуться за чем-то забытым, но увидел машину, понял, что в доме кто-то есть, и передумал. Версии были логичными, и я почти успокоился.

А когда я, переваливаясь на кочках, парковался, мысли снова засуетились потревоженными осами.

Что мог забыть в моем доме Фома? Сколько он в нем вообще прожил? Когда он жил в доме? Зимой? Маловероятно. Он должен был топить печь, а дым приметен. Тогда я пошел от противного: прикинул, сколько времени

потребовалось Фоме для того, чтобы начать реставрировать и расписывать церковь, и вышло, что всяко не меньше месяца. Начало июня, а сколько он обживался? Месяц? Я решил, что он был в доме где-то в начале мая.

Я опасался, что баба Лиза уже легла спать, но она сидела в комнате, которую я обозвал «гостиной», и читала книгу, вооружившись лупой. При виде меня она покачала головой.

— Ужинать будешь? — строго спросила баба Лиза.

Я недавно поел, но обижать ее мне не хотелось, и поэтому я кивнул, рассудив, что места в пузе еще более чем достаточно. Баба Лиза довольно кивнула и отправилась хлопотать на кухню. Я подорвался ей помочь, но она меня осадила, и я неловко шлепнулся на старенький продавленный диван.

Иконы. Откуда они появились в моем доме и зачем? Соврал ли мне отец Сергий, сказав, что в них ничего ценного, и если да, то зачем он соврал? Если они действительно ценные, то почему он так просто оставил их лежать в лавке, будто забыл про них? Конечно, он знал, что в лавке сидит Фома, выходит, отец Сергий настолько ему доверяет? А солгал ли Фома, что не видел иконы раньше, и если да, то опять же, почему?

Я сидел как на иголках, дожидаясь возвращения бабы Лизы с тарелкой борща и ломтем ароматнейшего хлеба. От запахов у меня отбило все стремление что-то расследовать до тех пор, пока я не поем, а баба Лиза, очевидно, моим аппетитом приятно изумленная, принесла и отбивную, и что-то, похожее на молочный кисель.

Когда я поставил на стол граненый стакан, смотря на него осовелыми от счастья глазами, и слизнул молочные усы, баба Лиза спросила:

— На речку ездил? Голодный, как зимний волк. Хотя вон Петров правнук уж на что поросеночек, а у нас тут бегал зайцем, лопал за троих, а отощал. На вас, городских, деревенский воздух так действует, что ли, я еще по студентам помню: как ни приедут — через месяц в чем душа держится, а едят как полк солдат.

— Вы рассказывали про Ермолину и ведьму, — пробормотал я. — Интересно. А еще что-нибудь об этом вы знаете?

Баба Лиза принялась собирать со стола тарелки, но тут я уже не позволил себе барствовать: мягко отстранил ее и убрал все сам, пошел следом за ней на кухоньку, поставил посуду в раковину и вознамерился помыть. Баба Лиза только посмеивалась.

— Я хочу… — я спешно придумывал хоть какое-нибудь объяснение. — Рассказ написать. Знаю, пишут и публикуют, сейчас ведь в издательство нести не обязательно, можно и самому.

— Если деньги есть, чего бы и нет, — рассудительно заметила баба Лиза. Объяснять, что и денег на это не надо, я не стал, потому что начать мне пришлось бы с рассказа, что такое интернет, а к этому я был не готов. — О войне писать надо, хоть и со стариковских слов. А то вон, молодежь уже и не знает, что это такое, хорошо, конечно, что не знает, только думают они, что война — сплошное геройство и парады. А война — это смерть, грязь, боль…

Я потыкался в странный кран, пустил воду, сунул под струю тарелку и взвыл.