Шрифт:
Глава первая
Вячеслав привычно припарковал «Вольво» на небольшой придомовой стоянке. Распахнул дверцу, и черный лакированный бок ярко сверкнул под лучами заходящего солнца. Выпрямившись во весь рост, закрыл машину, включил сигнализацию, одновременно помахав рукой охраннику. Пошел по тротуару вдоль дома и тут же кожей ощутил, что за ним кто-то неотступно наблюдает.
Насторожившись, застыл на месте. Чудится или нет ему этот пристальный взгляд? Пытаясь это выяснить, вышел на середину тротуара, откуда хорошо просматривался
Засунув руки в карманы кожаной куртки и покачиваясь на носках, внимательно оглядел все окна и балконы, но ничего подозрительного не заметил. С досады пнул носком вычищенного до зеркального блеска ботинком большую кучу опавшей листвы, сметенной дворником на край газона. Листья с тихим шорохом разлетелись вокруг. Удивленные бабуси на скамеечке под старым кленом повернулись и укоризненно покачали головами. Вячеслав опомнился и слегка застыдился своей несдержанности.
«Похоже, у меня начинается паранойя. Пора лечиться».
Кривовато усмехнувшись, снова посмотрел по сторонам. Ничего подозрительного. Но ощущение, что кто-то невидимый упорно его рассматривает, не проходило. Ветер подул сильнее, он плотнее запахнул тонкую кожаную куртку и пошел к подъезду. Рассеянно вставил ключ в замочную скважину, и только тогда заметил, что железная дверь не заперта. И какого лешего ее ставили, если толку от нее с гулькин нос?
Чертыхаясь, поднялся к себе на третий этаж. Едва открыв дверь, услыхал требовательный звонок телефона. Нехотя взял трубку.
Не успел открыть рот, что бы сказать «алло», как послышался громкий голос матери:
– Вячеслав! – Мать звала его полным именем с раннего детства, считая, что так разовьются его кармические способности. В свое время начиталась книг о ведизме, карме и йоге. – Ты у нас не был уже больше двух недель. Давай приезжай, мы с отцом ждем. Костя тоже дома. – И, не дожидаясь возражений, прекратила разговор.
Саркастично приподняв одну бровь, сын воззрился на тоненько пикающий аппарат.
– Чудненький монолог! – сказал он телефону с легким недовольством и аккуратно положил трубку. – С кем это она, интересно, говорила? Я не сказал ни слова, вполне можно отговориться, что не туда попала. Ну, да всё к лучшему, хоть поем нормально.
Вышел из квартиры, захлопнул дверь и быстро сбежал по лестнице.
За те десять минут, что он провел в квартире, небо уже потемнело: осенью смеркалось быстро. Вздохнув полной грудью запах опадающей листвы, Вячеслав пошел к оставленной на стоянке машине.
Перед подъездом под единственным на всю округу фонарем стояли и о чем-то горячо спорили две юные девушки, очерченные, как на сцене, ярким кругом голубоватого света. Одну из них, светленькую, Вячеслав несколько раз встречал во дворе, вторая была незнакома. Девушки, не обращая внимания на окружающих, о чем-то негромко спорили.
Чуть замедлив шаг, Вячеслав небрежно бросил им «Добрый вечер». Услышав это стандартное приветствие, светленькая побледнела и молча уставилась на него потрясенными глазами. Эта неадекватная
«А девочка хороша, просто красавица. Но я для нее староват. Сколько ей лет – пятнадцать, шестнадцать? А жаль».
Постаравшись выкинуть из головы эту встречу, быстро погнал к родительскому дому.
Оставив машину у подъезда, взбежал на второй этаж и позвонил. Дверь открыла мать. Вера Семеновна была статной, еще красивой женщиной. В роскошном китайском халате из дорогого сине-зеленого переливающегося натурального шелка с вышитыми золотыми драконами, она походила на шамаханскую царицу. Только манеры у нее были не вкрадчивыми, как у восточных властителей, а резкими, даже командирскими. Но это понятно – учительская болезнь. Развивается у двух учителей из трех.
Через полгода ей исполнялось пятьдесят пять, она мечтала выйти на пенсию и нянчить внуков, о чем постоянно напоминала старшему сыну.
Проведя на кухню, она щедрой рукой налила Вячеславу щей из свежей капусты, отрезала солидный кусок домашнего рыбного пирога. Поев, он заскочил к младшему брату, грызшему гранит науки в политехе.
По-свойски подкинув ему несколько тысяч на модернизацию компьютера и сыграв партию в шахматы с отцом, засобирался домой. Вышел в коридор и неосмотрительно попался на глаза матери. Она властно погрозила ему пальцем.
– Вячеслав, когда ты наконец женишься? Ведь тебе уже почти тридцать лет! А дети столько сил требуют! – Она произнесла эти слова с вящим ужасом, будто дряхлый сын был уже одной ногой в могиле и единственное, что ему оставалось – это произвести потомство, пока еще может. – Вон твой одноклассник Витя Селезнев уже второй раз развелся, это он зря, конечно, но ведь успел! И детей у него двое!
Пока мать назидательным тоном перечисляла счастливо женатых и удачно разведенных одноклассников сына, тот потихоньку натягивал куртку, сочувствуя отчаянному желанию матери, но ничего для его реализации предпринимать не собираясь. Проблема была в том, что он не встретил пока ту единственную, с которой захотел бы провести всю оставшуюся жизнь. Вот когда встретит, медлить не станет.
Не отвечая на упреки, чмокнул мать в щеку, пожал на прощанье руки вышедшим проводить его мужчинам и поспешил на улицу.
Ведя машину по пустынным улицам, вдруг вспомнил девочку, глядевшую на него, как на заморскую зверушку. Или, скорее, как на злокозненное привидение из зарубежного ужастика. Саркастично приподнял бровь.
«Что же такого ей обо мне наговорили?» – навязчивая мысль не давала покоя. Это на него было вовсе не похоже. Обычно его не волновали глупые соседские девчонки, но эта его чем-то крепко зацепила. Может быть, глубоким взглядом невозможно синих глаз? Или такой несовременной длинной косой? А возможно, свежестью и невинностью, что дышало всё ее существо?