Все не так
Шрифт:
– За тебя!
– впрочем, кружка поднимается уже без энтузиазма. Как боец штрафной роты в атаку.
– Тебе такая фамилия ничего не говорит?
– называет фамилию и смотрит. Мне сейчас, наверно, надо вскочить и воскликнуть:"Это ж надо? Сам? Собственной персоной? Здесь, со мной?"
Но за моими плечами столько всего, что на подобные штуки я просто
– Очень приятно, - говорю и повторяю, - За тебя!
Тезка разочарован.
– Где печатаешься?
Перечисляю. Он в свою очередь никак не реагирут на "Дружбу Народов".
– Как твоя фамилия?
– Суси.
– Под финна канаешь?
– новая интонация - жесткая, как столкновение металлических парней возле хоккейного борта.
– Нет. Я - финн. По матери.
– А отца что, ни в хер не ставишь?
– Да что ты, сука, знаешь?
– взрываюсь, - Что ты знаешь о моей жизни? Я отца никогда в глаза не видел! Незаконнорожденный я! Понимаешь? Он, падла, бросил мать, когда я еще не родился!
Финны с любопытством поглядывают в сторону, где двое русских кажется готовы к мордобитию.
Тезка молчит. Но не долго.
– Пишешь, наверно, как все журналюги о том, что Советский Союз - говно?
– Да уж - не здравицы.
– Советский Союз - наша Родина! Дурак ты! А Сталин - герой нашей эпохи!
Я припух и выпал в осадок. Мысли перестали сопротивляться и поплыли по течению в алкогольных водах. От бессмысленности.
– Пошли. Я тебя отвезу домой. На такси.
– Да пошел ты, - бросил я в ответ. В голосе моем не было раздражения. Одна скука.
Не прав ты, знаешь, когда не сдерживаешься, когда даешь волю эмоциям, чувствам уступаешь, а не разуму. Ну несправедливы они, ну говорят обидные вещи, ну оскорбляют... А ты выше будь, выше.
Хорошенькое кино! Мне что, может быть заново родиться?
Господа! Если кто-то по-христиански желает подставлять другую щеку, так спешу уведомить - я не возражаю...
Вячеславу не приходит в голову перекапывать меня словно картошку в надежде
В чужой душе надо вести себя как в музее - на цыпочках. Нечего там делать в кирзах, перепачканных болотной глиной да с ковшовой лопатой наперевес.
Дорожишь теми, кто принимает тебя таким, каков есть. Оттого с московскими друзьями моими возникло непереводимое доверие, какое казалось возможно лишь среди детей в песочнице.
– Мы, конечно, придурки основательные, - сказал Костя без улыбки. Он имел ввиду наше пишущее сетевое сообщество.
Тезис сей был мною немедленно одобрен, а я получил к тому ж дополнительное подтверждение: виртуальный образ и реальный - это как два костюма пятидесятого размера с одного конвейера.
Неподдельный литературный талант Кости сгибает, как конверты, уголки завистливых губ. У некоторых. Роскошная квартира на Новом Арбате. Дорогая. Не от литературных гонораров. Верткая видать голова у Кости и нос умеет располагаться в нужном направлении, в ногу со временем. Напрасно он слегка, незаметно стесняется собственного богатства. Впрочем, это моя поношенная куртка виновата...
Время суетится дворником, все ускоряя и ускоряя движения, сметая оставшиеся часы в мусорную корзину.
Костя подруливает к Ленинградскому вокзалу. Обнимаемся.
– Поехал. Не люблю долгих прощаний, - говорит. Взмах ладони, педаль газа и все.
Пролезаем с Вячеславом в купе. Садимся напротив друг друга. Наверно Костя прав, что прощается резко. В такие минуты слова напоминают отсыревшие патроны - осечку дают.
– Ну слава Богу - наконец-то ты уезжаешь, - умудряется все-таки пальнуть Вячеслав.
Задиристая веселая красная ракета взмывает в вечернее московское небо.
Мы смеемся.
Настороженно, как суслик из ямки, выглядывает мыслишка: а почему собственно - все не так?
Все так.
Все так, как надо.
26 июня 1999 года
Хельсинки