Все новые сказки
Шрифт:
Я, лицензированный специалист, обязан соблюдать определенные правила, на которые могли бы с легкостью наплевать, скажем, графический дизайнер или личный тренер. Поэтому я не сказал больше ни слова и вернулся к своим записям, а она вытащила из портфеля пачку бумаг и стала их просматривать, время от времени прикладываясь к кофе, обжигаясь и, по всей видимости, даже не чувствуя вкуса. И это тоже меня не удивило. Краем глаза я заглянул в ее бумаги и понял, что перед ней планы уроков — она и здесь продолжала работать. Мне показалось, это
Учительница.
Мой интерес усилился. Я особенно чувствителен к эмоциональным и психологическим проблемам людей, которые имеют дело с подрастающим поколением. Сам я с детьми как пациентами не работаю — не моя специальность. Но никакой психолог не может практиковать без элементарных познаний в области детской психологии, без понимания детской души — ведь именно из детства проистекают проблемы, которые людям приходится решать во взрослом возрасте. Дети в десять-одиннадцать лет очень ранимы и восприимчивы и могут быть навсегда подранены такой вот учительницей, как та, что сидела за соседним столиком.
Несмотря на весь мой опыт, я не имею права ставить диагнозы направо и налево, поэтому я еще сомневался. Но мои сомнения развеялись в ту же секунду, как она ответила на телефонный звонок. Сначала она говорила довольно мягко — на том конце был, вероятно, кто-то из близких, скорее всего ребенок. От мысли, что у нее, кажется, есть еще и собственный ребенок, у меня упало сердце. Разумеется, меня не удивило, что буквально через пару минут разговора ее голос начал повышаться, в нем появились истерические нотки:
— Ты сделал ЧТО? Я сто раз тебе говорила: никогда, ни при каких обстоятельствах!!! Ты почему не слушаешь? Ты что, глупый? Хорошо, я приеду домой, и мы поговорим!
Если бы она могла со всей силы хлопнуть телефоном об стол, а не выключить его простым нажатием на кнопку — она бы, несомненно, так и поступила.
Глубокий вдох. Глоток кофе.
Она снова вернулась к лежащему перед ней плану урока.
Я опустил голову, уставясь в свои записи. Латте стал безвкусным. Я пытался сообразить, что делать дальше. Я способен помогать людям и делаю это с большим удовольствием (конечно, в том числе и из-за моего детства, тут нет никакого секрета). И знал, что могу ей помочь. Но если бы все было так просто. Часто люди не понимают, что нуждаются в помощи, и даже если им предложить ее — они будут сопротивляться. В другой ситуации я не стал бы торопиться и переживать по поводу мимолетной встречи: я дал бы человеку возможность самому понять, что с ним что-то не так.
Но здесь все было слишком серьезно. Чем дольше я наблюдал, тем больше находил признаков: слишком прямая осанка, абсолютное отсутствие юмора или удовольствия в том, что она делала, неспособность почувствовать вкус напитка, который она пила, гнев, раздражительность, порывистость, с которой она писала…
И глаза.
Они всегда говорят обо всем лучше всяких слов. По крайней мере для меня.
И я
Я пошел за новой порцией латте и, возвращаясь, уронил на нее салфетку. Извинившись, подобрал ее и с улыбкой сказал, глядя на бумаги на столе:
— Моя подруга учитель. Она ненавидит планы уроков. Просто терпеть не может. Никогда не знает, что с ними делать.
Ей не хотелось, чтобы ее беспокоили. Но даже в ее мире существуют некие правила приличия и социального поведения, поэтому она вынуждена была поднять темно-карие тревожные глаза и ответить:
— Да, это бывает довольно обременительно. Но наш школьный совет настаивает.
Пусть и неуклюже, но все-таки лед был растоплен — у нас происходило что-то вроде беседы.
— Я — Мартин Коубел.
— Аннабель Янг.
— Где вы преподаете?
Оказалось, в Уэтерби в Северной Каролине, примерно в часе езды от нашего Роли, а здесь она на конференции.
— Пэм, моя подруга, преподает в начальной школе. А вы?
— В средней.
Самый неустойчивый возраст, подумал я.
— Она тоже подумывает о том, чтобы преподавать в средней школе. Устала от шестилеток. Я смотрю, вы целиком отдаетесь работе, — кивнул я на бумаги на ее столе.
— Стараюсь.
Я секунду колебался.
— Послушайте, раз уж случай свел нас… Если бы я дал вам номер телефона — вы не могли бы, если это, конечно, вас не очень затруднит, позвонить Пэм — разумеется, если это вас не обременит. Помочь ей советом или рекомендацией. Буквально пять минут. Что-нибудь о средней школе, какие-то ваши соображения.
— Ну, я, право, не знаю… Я работаю в средней школе около трех лет.
— Прошу вас, подумайте. Я оставлю вам номер телефона. Мне кажется, вашего опыта вполне достаточно, чтобы дать ей совет, стоит ли все это затевать.
Я вынул визитную карточку:
Мартин Дж. Коубель
магистр психологии, поведенческая терапия.
Специализация: умение владеть собой и самоконтроль.
Написал «Пэм Роббинс» наверху, рядом с домашним телефоном.
— Я подумаю, чем могу вам помочь. — Она сунула карточку в карман и вернулась к своему кофе и плану урока.
Я знал, что сделал все, что мог. Любой мой следующий шаг показался бы ей настораживающим и мог испугать ее.
Через пятнадцать минут она взглянула на часы — очевидно, конференция, на которую она приехала, должна была продолжиться после перерыва. Она послала мне равнодушную улыбку:
— Приятно было познакомиться.
— Взаимно, — ответил я.
Аннабель собрала со столика бумаги и запихнула в свою спортивную сумку. Когда она встала, мимо проходил подросток и слегка толкнул ее рюкзаком, который болтался у него на спине. Я видел, как ее глаза метнули на него взгляд, который был мне так знаком.