Всё о Кыше, Двухпортфелях и весёлых каникулах
Шрифт:
Кыш встал, подошёл к миске и вдруг, даже не принюхавшись как следует, набросился на борщ. Только цоканье языком было слышно, пока кость не загремела в пустой миске. Тогда Кыш вытащил кость, положил на пол, а сам лёг рядом, вытянув морду, и замер, словно ждал, когда она рванётся от него, чтобы
Кыш встал, обошёл её со всех сторон, тронул лапой, развернул поудобней, подтащил поближе к окну, чтобы на нее падал свет, прилёг и начал с хрящиков.
Папа, наблюдавший это, вышел из комнаты. Мама прямо тряслась от хохота. И мы с ней тоже вышли, чтобы не мешать Кышу глодать кость.
Только я не удержался, сказал: «Кыш!» – и заглянул в щёлку. Кыш сразу обернулся, ничего не понял, подумал, что ослышался, и снова взялся за дело.
До вечера я два раза выходил с ним гулять в скверик перед нашим домом, но ремешок не снимал.
А папа весь вечер был мрачным. Он то и дело курил, стоя на балконе, хотя вообще был некурящим.
По-моему, ему всё опять казалось серым.
– Может, ты простыл? Или за кость обиделся? – спросила мама.
– Да нет, – отмахнулся папа. – Неужели трудно понять? Я целую неделю собой недоволен. У меня серое настроение.
– Ты не поругался ли с Сергей Сергеевым? Что-то он давно у нас не был.
– Дайте мне побыть в одиночестве, – сказал папа, закрыв балконную дверь.
Мама постелила мне постель. При этом она вынула из-под моей подушки матрасик, который раньше лежал на дне коляски, и сказала:
– Нужно Кыша приучить спать на нём. Но как?
– Очень просто! Давай потрём матрасик о Кышеву спину.
Мы так и сделали, хотя мама сомневалась в успехе, а Кыш вырвался из рук, схватил кость и убежал на кухню. Я стал за ним следить. Он, оказывается, искал, куда бы припрятать кость. В кухне ему не понравилось. Там в ящиках лежали пустые банки и, главное, пахло луком.
Тогда он побежал в большую комнату, залез под диван, потом вылез, прошёлся, решил, что под диваном оставить кость никак нельзя, и опять вернулся в нашу комнату.
Вот тут-то мама поверила, что я был прав. Кыш обнюхал матрасик и посмотрел на нас.
– Вот милый пёс! Хочет что-то сказать, но не может, как все собаки, – сказала мама.
– Почему это не может? – возразил я. – Он и говорит. Только ты не понимаешь, и никто не понимает.
– А ты?
– А я понимаю! – сказал я не задумываясь.
– Ну и что он сказал, когда на нас посмотрел? – спросила мама.
Кыш в этот момент затолкал кость под матрасик и сам на него уселся.
– Вот что он сказал, – объяснил я. – «Какой же я глупый! Ищу, куда спрятать кость! А здесь моё место! И пусть кто-нибудь попробует украсть!»
Кыш тихо,
– Вот видишь! – крикнул я радостно.
Мама очень удивилась и велела мне ложиться спать, чтобы встать пораньше и вывести Кыша на прогулку.
– Теперь ты перестанешь быть засоней!
Мама потушила свет и ушла. Я разделся, нырнул в кровать и вспомнил весь сегодняшний день.
Как мне утром было обидно, что у меня такое прозвище – Двапортфеля и что я самый маленький первоклашка… Я вспомнил, как выпустил воробья и муху, как у папы было серое настроение…
Как мы ходили по Птичьему рынку и вдруг неожиданно купили грустного щенка – нашего Кыша…
…И ведь это правда. Вон он, лежит и ровно дышит. Белый клубочек на тёмном матрасике…
И тут я стал такой счастливый, что сразу заснул…
Глава 12
Разбудил меня Кыш. Он злобно на кого-то рычал. Я быстро оделся и спросил:
– Кто тебя разозлил?
Кыш перевернул лапой кость и сказал:
«Там внутри что-то вкусное. Почему оно не выходит, если я хочу его съесть? Р-ра!»
– Вот тебе и р-ра! – сказал я и отвёрткой выковырял из кости кусочки застывшего мозга.
Кыш вмиг слизнул его с пола и попытался заглянуть в дырку: может, этот вкусный хитрый мозг ещё не весь вышел?
Мама из своего старого лакированного ремешка вечером смастерила Кышу ошейник с медным колечком от карниза. Я привязал к нему длинную верёвку и, стараясь не шуметь, вывел Кыша во двор.
Было рано и холодно. Многие жильцы уже спешили на работу. Они останавливались, чтобы погладить весёлого щенка, но я говорил: «Фу!» – и Кыш увиливал из-под чьей-нибудь руки. И жильцы удивлялись, что такой маленький щенок всё соображает.
Я стоял на тротуаре, а Кыш бегал за оградой скверика, делал свои дела и гонялся за красными и жёлтыми лапками кленовых листьев. Ему было тепло в шубе, а я продрог.
Мама и папа уже проснулись, когда мы пришли с прогулки.
Я налил в миску молока. В молоко накрошил хлеба. Кыш вдруг завизжал жалобно и забегал по квартире. Наверно, вспомнив своего старого хозяина, он загоревал. Потом успокоился и стал есть.
Папа в это время включил свою электробритву «Нева» и стал бриться.
Кыш сразу рявкнул, тревожно повёл носом, как будто возле него летал огромный жук и хотел похозяйничать в Кышевой миске, а может, и укусить самого Кыша.
«Ззз-у-у-з-зу», – жужжала бритва, и Кыш пополз на этот звук.
Папа, ничего не подозревая, брился, а Кыш подкрался, подскочил и хотел схватить белого жужжащего «жука», но только задел шнур.
Папа испугался и чуть не уронил бритву на пол. Кыш завертелся вокруг него и отчаянно залаял.
Тут я закричал:
– Фу! Кыш, фу!