Всё о Манюне (сборник)
Шрифт:
– Драстамат, – пошла обходными путями Тата, – если у второй половины республики уже есть радио, то почему бы и нам не купить? Подумай сам: Лева учится в шестом классе, Юрик – в четвертом. Зоя пошла в первый класс. Разве это порядок, когда дети первого секретаря райкома ничего не знают о рекордном урожае хлопка в Узбекской Советской Социалистической Республике? Дай бог здоровья и долгих лет процветания тебе, твоим партийным друзьям, их семьям, а также всему узбекскому народу?!
Драстамат
– Только после того, как наш сосед Леван! Купит радио!
Только после этого! И мы купим! Ясно? – пророкотал он и, хлопнув дверью, закрылся в кабинете. Медитировать на партбилет.
Зачем глухому как пень Левану, который круглый год спасается от сварливой жены, запираясь в хлеве, радио, Драстамат уточнять не стал. Видимо, из каких-то идейных соображений.
– Мам, – обступили Тату дети, – и чего теперь? Радио не будет?
Тата вздохнула, усадила детей делать уроки, а сама пошла пропалывать огород. Потому что жене первого секретаря райкома, учительнице математики и матери пятерых детей не пристало покупать овощи на базаре. Не дай бог люди подумают, что ее муж разворовывает народную собственность и на эти нетрудовые доходы содержит семью!
Тата споро прополола огород, замесила тесто для хлеба, вычистила от помета курятник, подмела двор, приготовила обед, проверила тетради сыновей и выпорола каждого палкой для взбивания шерсти. А потом, собравшись с духом, пошла к мужу. Мириться.
– Драстамат, – поскреблась она в дверь кабинета, – чаю будешь?
– Налей мне кипятку, – зашуршал страницами «Капитала» Драстамат, – сахару не надо, оставь детям.
С возрастом дед ничуть не изменился, поэтому, когда замученная нашими шкодливыми выходками мама подняла вопрос о лагере, никто не сомневался, что путевки он возьмет только в «Колагир».
«Колагир» был совершенно невзрачным пионерлагерем местечкового масштаба, находился в часе езды от нашего городка, отличался скромными интерьерами и отвратительной кухней. Впрочем, об этом мы пока не догадывались и, потирая руки, строили планы на предстоящий сказочный отдых.
– Почти целый месяц без взрослых! Делай что хочешь! Разводи костры, уди рыбу, играй в казаков-разбойников, стреляй из рогатки! – перечисляла Каринка.
– Не надо на скрипке по два часа в день пиликать, – закатывала глаза Манька.
– И на пианино играть не надо, – поддакивала я.
– Вот оно счастье, – вздыхали хором мы.
Потом зазвенел телефон, и мы рванули отвечать. После небольшого мордобоя трубку все-таки подняла я.
– Але!
– Сделали, –
– Что сделали?
– Клизму.
Я крепко задумалась.
– Чивой это? – Манька с Каринкой, затаив дыхание, следили за выражением моего лица. Выражение лица, видимо, было невнятным, поэтому они полезли мордочками в трубку и заорали: – А кто это и чего надо?
– Грю, клизму сделали, – зашипела трубка.
– Чего говорит?
– Говорит – клизму сделали. А, это Маринка! – осенило меня. – Марин, это ты?
– Я!
– А чего шипишь?
– Я не шипю… шиплю, я шепотом говорю, чтобы Сурик не слышал. А то он дразнится, – объяснила Маринка.
– И как ты себя чувствуешь?
– Не знаю. Там посмотрим. Я чего звоню. Вы не ходили к Инге?
– Неа, ну мы же обещали, что не пойдем без тебя.
– Спасибо, – обрадовалась Маринка, – ну все, тогда до завтра.
– До завтра. – Я положила трубку.
Девочки смотрели на меня во все глаза.
– Ну?
– Говорит – клизму сделали. Завтра пойдем подглядывать за Ингиной тетей.
– Надо было предупредить, чтобы она не ела сушеного кизила, – проворчала Каринка.
– Ну, она же не дура!
– Не дура. Но предупредить надо было.
Я хотела набрать Маринке, но тут из гостиной вышла Ба и сказала, что уже восьмой час, и им с Манюней пора домой. Мы с сестрой сначала проводили их до двери, потом долго махали вслед с балкона, а Манька ежеминутно оборачивалась и посылала нам воздушные поцелуи. Потом она споткнулась, чуть не упала, заработала мощный подзатыльник от Ба и понуро поплелась дальше. Но если вы думаете, что на этом Манька успокоилась, то очень ошибаетесь. Оборачиваться она больше не стала, но завела руку за спину и периодически «трепыхала» нам ладошкой.
Бабуля с умилением наблюдала за нами.
– Вот ведь какая у вас дружба хорошая, – улыбнулась она.
– Какая дружба?
– Дружба с Манечкой.
– Бабуль, дружба у нас с Маринкой из тридцать восьмой. И с Риткой из тридцать пятой. А с Маней у нас это… – Мы крепко задумались, что же у нас с Маней.
– Родство душ? – подсказала бабуля.
– Да! – обрадовались мы. – У нас с Маней вотэтовот, и еще она нам как сестра!
– Ну и славно. – Бабуля мелко перекрестила сначала нас, а потом Ба с Маней. – Пусть все у вас будет хорошо!
Мы захихикали.
– Если бы Ба видела, что ты ее в спину перекрестила, она бы задала тебе жару!
Потом мы какое-то время пугали бабулю рассказами о том, что если летучая мышь вцепится тебе в лицо, то оторвать ее вжисть не сможешь.
– Да ладно, – прятала улыбку бабуля.
– А то! И еще в озере Цили, недалеко от которого находится пионерлагерь «Колагир», водятся двухголовые змеи.
– Уж прямо двухголовые, – смеялась бабуля.
– Ага, двухголовые, одна голова с этого конца, а другая с другого. Эти змеи выползают ночью на берег и заглатывают всех людей на своем пути.