Всё о великой войне

Кульков Евгений

Необходимо подчеркнуть любопытную деталь. Боевая мощь советских соединений на южном крыле курского выступа в пересчете на один километр фронта была несколько ниже, чем на северном крыле. Так, в полосе Воронежского фронта (на юге) на направлении предполагаемого главного удара противника имелось до 2,5 тыс. человек, 42 танка и 59 орудий на один километр, тогда как в полосе Центрального фронта (на севере) до 4,5 тыс. человек, 45 танков и 104 орудия на километр. Иными словами, распределение советских сил под Курском было прямо противоположным немецкому. На южном крыле выступа, где сосредотачивалась более сильная немецкая группировка, советская оборона была слабее, чем на северном крыле. Причины такого положения дел остаются до конца не выясненными. Американский военный историк Д. Глэнц предполагает, что, возможно, причиной тому стала позиция маршала Жукова, ответственного за координацию действий советских фронтов.

Чем

ближе приближалось дата начала операции «Цитадель», тем труднее немцам было скрыть ее подготовку. Уже за несколько дней до начала наступления советское командование получило сигнал, что оно начнется именно 5 июля. В дальнейшем эти сведения подтвердились из различных источников, в том числе данными перебежчиков. Штабами Центрального (командующий К. Рокоссовский) и Воронежского (командующий Н. Ватутин) фронтов было принято решение произвести в ночь на 5 июля артиллерийскую контрподготовку. Она началась в 1 час. 10 мин. Десятки тысяч снарядов обрушились на головы изготовившихся к атаке германских солдат. После того как гул канонады стих, немецкая сторона долго не могла прийти в себя. Артиллерийский огонь основательно расстроил боевые порядки ударных соединений вермахта. Лишь через некоторое время германские войска смогли начать собственную артиллерийскую и авиационную подготовку. Атака немецких танков и пехотных соединений началась около половины шестого утра.

Первой неожиданностью для германского командования как на южном, так и на северном крыле курского выступа стало то, что советские солдаты не испугались появления на поле боя новых немецких танков «Тигр» и «Пантера». Никакой паники в советских рядах замечено не было. Более того, советская противотанковая артиллерия и орудия танков, закопанных в землю, открыли эффективный огонь по германским бронированным машинам. И все же толстая броня немецких танков позволила им на некоторых участках пробить советскую оборону и вклиниться в боевые порядки частей Красной Армии. Передовые советские подразделения, которые не смогли сдержать натиск «Тигров», не складывали оружия. Они продолжали сражаться, уничтожая пехоту противника и вынуждая немецкие танки то и дело возвращаться назад для помощи своим солдатам. Такое положение дел не устраивало командование вермахта. Быстрого прорыва не получалось. Преодолев первую оборонительную линию, немецкие танковые подразделения были вынуждены обращаться за помощью к саперам: все пространство между позициями было густо заминировано, а проходы в минных полях хорошо простреливались артиллерией. Пока немецкие танкисты ждали саперов, их боевые машины подвергались массированному огню. Советская авиация сумела удержать за собой господство в воздухе. Постепенно сила ее ударов стала возрастать. Все чаще над полем боя появлялись советские штурмовики — знаменитые Ил-2, которые уничтожали бронированную мощь вермахта.

Только за первый день боев группировка Моделя, действовавшая на северном крыле курского выступа, потеряла до 2/3 из 300 танков, участвовавших в первом ударе. Советские потери также были велики: всего две роты немецких «Тигров», наступавших против сил Центрального фронта, уничтожили за период 5–6 июля 111 танков Т-34. К 7 июля немцы, продвинувшись на несколько километров вперед, подошли к крупному населенному пункту Поныри. «Поныри, — как отмечал один из германских участников тех событий, — были Сталинградом Курской дуги». Там завязалось мощное сражение между ударными частями 20, 2 и 9-й немецких танковых дивизий с соединениями советских 2-й танковой и 13-й армий. Итог этого сражения стал крайне неожиданным для немецкого командования. Потеряв до 50 тыс. человек и около 400 танков, северная ударная группировка была вынуждена приостановить наступление. Продвинувшись вперед всего на 10–15 км, Модель в итоге растерял ударную мощь своих танковых частей и лишился возможности продолжать наступление.

Тем временем на южном крыле курского выступа события развивались по иному сценарию. К 8 июля ударные соединения германских моторизованных соединений «Великая Германия», «Райх», «Мертвая голова», «Адольф Гитлер», нескольких танковых дивизий 4-й танковой армии Гота и группы «Кемпф» сумели вклиниться в советскую оборону до 20 и более км. Наступление первоначально шло в направлении населенного пункта Обоянь, но затем, вследствие сильного противодействия советской 1-й танковой армии, 6-й гвардейской армии и других объединений на этом участке, командующий группой армий «Юг» фон Манштейн принял решение ударить восточнее — в направлении Прохоровки. Именно у этого населенного пункта и завязалось в последующие несколько дней самое большое танковое сражение Второй мировой войны, в котором с обеих сторон приняло участие до 1200 танков и самоходных орудий.

Сражение под Прохоровкой — понятие во многом собирательное. Судьба противоборствующих

сторон решалась здесь не за один день и не на одном поле. В этом отношении нет оснований сравнивать его с битвами под Бородино или Ватерлоо. Театр боевых действий для советских и немецких танковых соединений представлял местность площадью более 100 кв. км. И тем не менее именно это сражение во многом определило весь последующий ход не только Курской битвы, но и всей летней кампании на Восточном фронте.

9 июня советское командование приняло решение передать из состава Степного фронта на помощь войскам Воронежского фронта 5-ю гвардейскую танковую армию генерала П. Ротмистрова. На оперативном совещании в штабе Ватутина генералу Ротмистрову была поставлена задача нанести контрудар по вклинившимся танковым частям противника и заставить их отойти на исходные позиции. Подчеркивалась необходимость попытки вступить с немецкими танками в ближний бой, чтобы ограничить их преимущества в бронестойкости и огневой мощи башенных орудий.

Сосредоточившись в районе Прохоровки, утром 10 июля советские танки двинулись в атаку. В количественном отношении они превосходили противника в соотношении примерно 3:2, но боевые качества германских танков позволили им уничтожить многие «тридцатьчетверки» еще на подходе к своим позициям. Бои продолжались здесь с утра до самого вечера. Над полем стоял густой дым от загоревшихся машин. Залпы сотен орудий заглушали стоны раненых. Сотни трупов покрыли место сражения. Прорвавшиеся вперед советские танки встречались с германскими практически броня к броне. Но этого как раз и добивалось командование 5-й гвардейской армии. Более того, вскоре боевые порядки противников перемешались настолько, что «тигры» и «пантеры» стали подставлять под огонь советских орудий свою боковую броню, которая была не столь прочной, как лобовая. Когда бой к концу 13 июля начал, наконец, затихать, настало время подсчитывать потери. А они были поистине гигантскими. 5-я гвардейская танковая армия практически лишилась своей боевой ударной мощи, потеряв несколько сот танков. Но и немецкие потери не позволили им дальше развивать наступление на прохоровском направлении: только за 12 июля они составили, по неполным данным, до 70 танков. Теперь у немцев оставалось в строю всего до 250 исправных боевых машин.

Советское командование в спешном порядке перебрасывало к Прохоровке новые силы. Сражение, продолжавшееся в этом районе 13 и 14 июля, не привело к решительной победе той или другой стороны. Однако противник начал постепенно выдыхаться. В запасе у немцев был 24-й танковый корпус, но посылать его в бой означало лишиться последнего резерва. Потенциал же советской стороны был неизмеримо большим. 15 июля Ставка приняла решение ввести на южном крыле курского выступа силы Степного фронта генерала И. Конева — 27-ю и 53-ю армии при поддержке 4-го гвардейского танкового и 1-го механизированного корпусов. Советские танки в спешном порядке были сосредоточены северо-восточнее Прохоровки и получили приказ 17 июля перейти в наступление. Но участвовать в новом встречном сражении советским танкистам уже не пришлось. Немецкие части стали постепенно отходить от Прохоровки на свои исходные позиции. В чем дело?

Еще 13 июля Гитлер пригласил к себе в ставку на совещание фельдмаршалов фон Манштейна и фон Клюге. Стоял один вопрос — как дальше действовать в условиях неблагоприятно складывающейся для вермахта и всего Третьего рейха ситуации. Во-первых, 10 июля на о-ве Сицилия высадился десант союзных англо-американских войск и начал успешное продвижение в глубь острова. Гитлер не был уверен в том, что итальянцы смогут его остановить. После Сталинграда он скептически рассматривал боевые качества и моральный дух солдат итальянской армии. Чтобы защитить Апеннины, вермахту нужны были дополнительные силы. Тем не менее в тот же день фюрер приказал продолжить операцию «Цитадель» и не снижать накала боев. Успех под Курском, казалось, был уже не за горами. Однако всего через два дня Гитлера постигло новое разочарование. Его планы рушились. 12 июля перешли в наступление войска Брянского, а затем, с 15 июля, Центрального и левого крыла Западного фронтов в общем направлении на Орел (операция «Кутузов»). Немецкая оборона здесь не выдержала и затрещала по швам. Более того, некоторые территориальные успехи на южном крыле курского выступа были сведены на нет после сражения под Прохоровкой.

На совещании в ставке фюрера 13 июля Манштейн попытался убедить Гитлера не прерывать операцию «Цитадель». Фюрер не стал возражать против продолжения атак на южном крыле Курского выступа (хотя на северном крыле выступа сделать это было уже невозможно). Но новые усилия группировки Манштейна не привели к решительному успеху. В итоге 17 июля 1943 г. командование сухопутных войск Германии приказало вывести из состава группы армий «Юг» 2-й танковый корпус СС. Манштейну не оставалось ничего иного, как отступать.