Все оттенки ночи. Страшные и мистические истории из переулков

Шаталова Валерия

Эвелин, появившаяся, как призрак, в костюм которого она и облачилась, завизжала прямо над ухом:

– Вечеринка – просто улет! Пробовала пирожные-тыквы?

– Да-а, улет, – протянула я без энтузиазма.

Хотелось поскорее очутиться с книгой в теплой постели.

– Выйду подышать, – сказала я.

– Джесс, только не сбегай! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, – она умоляюще сложила руки.

– Ладно.

– Обещаешь?

– Обещаю, – тяжело вздохнула я, заранее проклиная себя.

– Ты лучшая! – Эвелин чмокнула меня в щеку.

У школы

тоже было шумно. От компаний подростков, наслаждавшихся праздником, невозможно было скрыться даже здесь. Я плотнее закуталась в тренч – температура явно опустилась ниже сорока градусов по Фаренгейту. Совсем скоро великолепные багряно-красные клены в школьном дворе сбросят листву, и на Висконсин опустится зима. Я уселась на крыльце, подперев голову руками. Мимо пробегали парни и девушки, сбежавшие из зала, чтобы подарить друг другу парочку поцелуев, смеющиеся компании, планирующие продолжить вечер у кого-нибудь дома и уже не с противным пуншем, одинокие барышни, чьи костюмы кроликов никто не оценил по достоинству, но лишь одна пара черных лакированных ботинок остановилась прямо передо мной.

– Не простудишься? – спросил Генри Уотсон.

– Отвали, – ответила я, глядя в темноту.

– Не сегодня, Милуоки. Вставай, там наша песня играет.

Опешив от такого нахальства, я повернулась к Уотсону:

– Какая наша… Подожди… Ха-ха-ха, ты серьезно? Что за ужасный черный парик?! А-ха-ха-ха… О мой бог, ты нарядился Винсентом Вегой!

Генри Уотсон действительно надел костюм известного персонажа из «Криминального чтива». На нем были черные брюки и черный пиджак, белая рубашкой с галстуком-шнурком, серьга в ухе, и кошмарный… нет, просто отвратительный, уродливый, дешевый черный парик.

– Если ты закончила любоваться, пойдем танцевать, Мия Уоллес. Чак Берри уже играет.

Не успела я опомниться, как Генри схватил меня за руку и потащил обратно в спортивный зал. Там действительно уже гремел легендарный хит Чака Берри – «Never can tell». Мы оказались в самом центре зала. Генри невероятно смешно изображал Джона Траволту, вокруг сверкали вспышки смартфонов, народ хлопал и улюлюкал. Судя по выразительным взглядам Алиши и Эвелин, мы были похожи на настоящую парочку. Из зала мы уходили под оглушительные аплодисменты, а Эвелин, вытащив меня из толпы, прошептала:

– Если сбежишь с вечеринки с ним, мы не обидимся.

Генри стоял спиной, плечи его опускались и поднимались, он тяжело дышал после танца. Я дернула его за парик, и тот тут же слетел, оставшись у меня в руке. Генри взъерошил свои светлые волосы.

– Прости, – хмыкнула я и, помолчав несколько секунд, добавила: – Но не думай, что это что-то меняет. Потанцевали классно, но я все еще не хочу с вами общаться.

– Мы правда ничего не знали.

– Но теперь знаете?

– Да. И все хотят извиниться.

– Все это…

Из темноты двора появились Мелисса и Бен. Оба были без костюмов, видимо, ни у кого из них праздничного настроения не было.

– Джесс, прости, – начала Мелисса. – Я не знала… что твоя мама умерла.

И тем более, я не знала, как ее зовут. Я бы никогда, слышишь, никогда так с тобой не поступила.

– Да, Джесс. Мелисса и вправду вошла в контакт с потусторонним духом, который заговорил о твоей маме… – виновато пробубнил Бен.

– Не хочу слушать этот бред, – покачала я головой, собираясь уйти.

Генри поймал меня за талию и притянул к себе. Его хватка была сильной, и я, дернувшись пару раз, остановилась.

– Ну, что еще?

Бен молча достал из кармана смартфон и протянул мне, тапнув по кнопке «плей» на экране.

* * *

Генри, Бен, Джози, Мелисса сидели у Генри в комнате вокруг свечи. На этот раз Джозефина читала заклинание и считала до трех. Через десять секунд она упала, ударившись головой о паркет. Бен засуетился вокруг нее, позабыв о секундомере. Генри и Мелисса тоже склонились над Джози, как вдруг ее тело прогнулось в спине с таким хрустом, что я услышала его даже сквозь динамик телефона. В видеозаписи появились помехи. Бен отлетел в сторону, пропав из кадра, будто что-то невидимое толкнуло его. То же самое произошло с Генри и с Мелиссой. Свеча на полу пошатнулась, но огонь продолжал гореть.

Джозефина перекатилась на живот. Она была похожа на тряпичную куклу… Билась лбом о пол, будто в припадке, но спустя мгновение поднялась на четвереньки и с бешеной скоростью поползла вперед. Она вертела головой по сторонам и бормотала:

– Где ты? Где-е ты? Где же Джессика?

Она приблизилась к камере. Теперь было видно только лицо Джози, точнее… лицо того, что в нее вселилось. На себя она была совершенно не похожа. Глаза закатились, белки, подсвеченные вспышкой камеры, выглядели жутко. Зубы были в крови от удара, из уголка рта стекала тонкая струйка крови, смешанная со слюной. Джози гримасничала, скалилась, как животное, тряслась, словно в лихорадке. Так продолжалось секунд десять, после чего она… оно заговорило:

– Джесс-и-ка. Я приду за тобой. – Тварь, сидевшая внутри тела Джози, мерзко, утробно захихикала, – я приду за всеми. И убью вас. А Джессике даже мамочка не поможет. Хотите расскажу, что с ней случилось? Она упала в озеро, правда? Отправилась порыбачить на вашей любимой надувной лодке и…нашли только лодку. Надувную, оранжевую с надписью «Reef».

В горле Джози заклокотало, казалось, она отчаянно сопротивляется тому, что сидит у нее внутри.

– Она пыталась связаться с Джес-си-кой, но ее душа слишком светлая, чтобы пройти через этот портал.

Джозефина приблизилась к камере вплотную – теперь были видны лишь ее окровавленные зубы. Она закашлялась, содрогаясь всем телом.

– Впустишь меня? Впусти-впусти-впусти меня! – завизжала она.

В ее голосе, переходящем на ультразвук, не было ничего человеческого.

– Чудовище, отпусти ее! – завопил Бен и, появившись в кадре, набросился на Джозефину.

Она забилась в конвульсиях, пытаясь сбросить Бена с себя. Он с трудом удерживал ее, прижимая руки и ноги к полу. Существо вопило.