Все потерять
Шрифт:
– Вы медик? – Таймин сгорбился, обхватив себя руками. Устало положил голову на колени.
– Да. Подождите, принесу вам пить. Не вздумайте только уснуть! – Рихана метнулась к чайнику, не спуская глаз со своего больного, чтобы он не успел утонуть. Погрела воды, плеснула в чашку и вернулась к ванне. Приподняла голову, прижала край чашки к его обветренным губам, пометив для себя, что и здесь потребуется мазь. – Пейте. Понемногу только. Чуть позже чай вам приготовлю.
– Вы всех так спасаете?
– Всех, – твердо ответила вира. – Я помогаю приюту,
Таймин издал что-то похожее на фырканье. Рихана добавила теплой воды. Понемногу повышая градус, смогла добиться того, что ее пациента перестало трясти как в припадке эпилепсии. Слабая дрожь, иногда пробегавшая по нему, уже не вызывала такого страха. Вместо этого пришла боль.
Когда появились зуд и жжение, а Рихана при этом начала улыбаться, Таймин решил, что она садистка. Что и сказал не долго думая, вызвав ее смех.
– Восстанавливается чувствительность, – пояснила вира, пряча улыбку. Улыбалась она очень приятно, открыто, и не только губами, но и глазами. – Это очень хорошо, виар. А жжение сейчас обезболим, терпеть не обязательно. Наложу повязку на волдыри, потом выпьете теплого чая и можете спать.
А потом он очнется в окружении гвардейцев? Таймин закусил губу, встревоженно глядя в воду. Может ли он так отдыхать? Может ли поверить этой голубоглазой фее, затащившей его в тепло против его воли? С другой стороны – сопротивляться тоже не в состоянии. Два дня на жутком морозе без еды и возможности нормально согреться сделали свое дело, лишив его всех сил и почти – ног.
Вдобавок ко всему потек нос. Шмыгнув раз, второй, Таймин не сдержался и чихнул, разбрызгав воду. Потряс головой, понял, что она начинает болеть. Рихана, глядя на его мучения, протянула сначала салфетки, потом развернула одеяло, собираясь укутать им мужчину.
– Выбирайтесь, достаточно.
– Я его намочу, – сонно возразил Таймин. – Может, лучше полотенце? Если есть?
– Снимайте с себя остатки вашей одежды, – строго сказала вира и закрыла глаза. – Я ничего не вижу, обещаю не подглядывать. За одеяло не беспокойтесь, я вам дам другое, как обсохнете.
Медик целиком скрылась за одеялом как за ширмой, держа его перед собой. Таймин поколебался немного, но все же снял мокрые трусы и шагнул из ванны, забирая нагретую ткань и по шею в нее укутываясь. Блаженно зажмурился.
А вира, заглядевшись на больного, начала краснеть. Отвернулась, пряча лицо, указала на кровать.
– Ложитесь.
– Здесь? – уточнил Таймин, понимая, что это ее комната: повсюду разложены были вещи, которые она без стеснения использовала. Стоял шкаф с лекарствами, на полках – медицинские книги. – А вы?
– Я лягу на кушетке, – махнула в сторону того, что ректор сначала принял за ряд стульев, на которых свалены были вещи. – Как насчет еды? Хотите?
О да, он очень хотел. Согревшись, желудок стал просто вопить, требуя, чтобы его накормили. Но наглеть Таймин не посмел, тем более стояла поздняя ночь. И женщина,
– Нет, спасибо. Вы говорили, что можно унять жжение, – боль в ногах и кистях донимала намного больше, чем голод. От чего бы сейчас не отказался, так это от обезболивающего. – И вы меня больше не услышите до утра.
– Точно, – Рихана покопалась в ящике, отыскала нужную пластину. Выдавила две таблетки и протянула мужчине, уже сидящему на краешке кровати. Его сведенные плечи выглянули из-под одеяла, когда Таймин протянул ладонь за лекарством. Уже не такие белые как еще час назад, но напряженные до предела, словно он желал оказаться сейчас где угодно, только не под внимательным взглядом медика. Или женщины, Рихана так и не поняла, кого он в ней боится. – Да расслабьтесь же! Я еще собираюсь перевязать вас. Не упадете в обморок, если я до вас дотронусь?
– Я сам, – вскинулся Таймин, мгновенно просыпаясь.
– Вы в это время выпьете чай. И не спорьте!
Вручив ему чашку чая, Рихана взялась за левую ногу. Осторожно обмотав ее бинтами, кивнула на подушки.
– Забирайтесь выше, дайте мне вторую ногу. И ваш лоб – его нужно тоже подлатать, иначе останется память на всю жизнь, – пригляделась внимательнее: – Подрались?
– Вроде того, – пробубнил Таймин, все еще не понимая, как умудрился так глупо подставиться. Не будь реакция настолько заторможенной – у того мужика и шанса бы не было поднять камень. Вира спрятала усмешку, насухо промокнула салфеткой рану. Зашивать не требовалось, но вот сок фаринги был бы кстати. Правда, не каждый способен вынести тошнотворный запах протухших яиц. Ее последнего внезапного пациента едва не вывернуло прям в салоне автомобиля.
– Как относитесь к фаринге?
– Нормально.
Рихана уважительно приподняла бровь.
– Тогда я вас сейчас намажу.
– В нос только не суйте ее, – попросил Таймин, отставил пустую чашку на край кровати и откинул голову на подушку. – Все остальное я переживу.
Рихана негромко рассмеялась. И он действительно даже не скривился, пока смазывала рану. Немного поколебавшись, растерла остатки мази по его губам. Таймин резко открыл глаза.
– Обветрились, – вира пожала плечами, отнимая палец. Медленно выдохнула, глядя в расширившиеся зрачки, ярко блеснувшие, когда мужчина опустил глаза на одеяло. – Чтобы не болели трещины. Вы можете засыпать, едва держитесь. Согрелись?
Одеяло-то у него мокрое, вдруг сообразила. А под ним нет ни клочка одежды. И он молчит, ни слова не сказал.
Тишина из уютной начала становиться неловкой, неудобной, а потом и вовсе напряженной. Таймин машинально дотронулся до губ, быстро спрятал руки под одеяло. Рихана отвела глаза, досадуя на себя: просто не удержалась, и это нарушило границы, ведь ртом он вполне мог заняться и сам. И вообще, слишком уж она заботится о незнакомце, словно знает его уже лет десять. А он даже имени своего не назвал.