Все предельно (сборник)
Шрифт:
Баркеры были в бегах после неудавшегося киднепинга. Сам Ма Баркер давным-давно смылся – кажется, во Флориду. Их притончик в Авроре был не бог весть что – четыре комнатушки, никакого тебе электричества, сортир во дворе. Но все равно лучше, чем комната в салуне «Мерфи». Ну и, как я уже сказал, подружка Волни по крайней мере хоть старалась что-то сделать для нас. Мы находились здесь уже вторую ночь.
Она расставила вокруг кровати керосиновые лампы, потом простерилизовала нож для чистки картофеля в котелке с кипящей водой.
– Если
– За нас не переживай, – сказал Джонни. – Мы будем о’кей, правда, Гомер?
Я кивнул, но без особой уверенности. Меня уже начало подташнивать при виде всей этой подготовки. Джек лежал на животе, повернув голову набок, и что-то бормотал себе под нос. Не умолкал ни на секунду. Что бы ни происходило, для него комната была наполнена людьми, которых видел только он.
– Надеюсь на это, – сказала Крольчиха. – Потому как если начну, обратной дороги уже не будет. – Тут она подняла голову и увидела стоявшего в дверях Дока. А рядом – Волни Дэвиса. – Вали отсюда, лысый, – сказала она Доку. – И не забудь прихватить с собой Большого Вождя.
Волни Дэвис был таким же индейцем, как я – китайским императором, но его вечно так подкалывали, потому что вырос он среди чероки. Еще мальчишкой он стырил пару башмаков, и какой-то умник судья влепил ему за это три года тюрьмы. С этого и начал Волни Дэвис свой путь преступника.
Волни с Доком вышли. Как только они скрылись из виду, Крольчиха решительным движением сделала на спине Джека надрез в виде буквы «Х». Колени у меня подогнулись, я просто был не в силах видеть все это. Я держал Джека за ноги. Джонни сидел рядом, в изголовье, и бормотал какие-то слова утешения, но это не помогало. Когда Джек начал орать, Джонни накрыл ему голову кухонным полотенцем и кивком дал Крольчихе понять, чтобы продолжала. А потом все время гладил Джека по голове и говорил, чтобы тот не волновался, все будет просто чудесно.
Ох уж эти Крольчихи! Почему-то женщин принято называть хрупкими созданиями, но про нашу подругу сказать этого было никак нельзя. Да у нее даже рука ни разу не дрогнула, честное слово! Из надреза хлестала кровь, то алая, то с черными сгустками, а она врезалась в рану все глубже, и вот, наконец, из нее пошел гной. Желтовато-белый, но попадались в нем крупные зеленые сгустки, и все это было очень похоже на сопли. Короче, кошмар какой-то!.. Но когда она добралась до легкого, вонь стала просто невыносимой. Наверное, в тысячу раз хуже, чем во Франции во время газовой атаки.
Джек судорожно и со свистом втягивал воздух. В горле у него клокотало, те же звуки доносились и из легкого.
– Тебе лучше поспешить, – заметил Джонни. – У него утечка, как в воздушном насосе.
– Без тебя знаю, – огрызнулась Крольчиха. – Пуля засела в легком. А ну-ка, держи его крепче, красавчик!
Вообще-то Джек не слишком
Крольчиха запаслась целым набором щипчиков, но ей никак не удавалось ввести их в рану.
– Мать твою! – выругалась она, отшвырнула щипцы, а потом запустила в кровавую рану всю пятерню и стала шарить там. И вот наконец нашла пулю, подцепила ее, выдернула и бросила на пол. Джонни наклонился, чтобы поднять, но она строго заметила: – Успеешь забрать сувенир, красавчик. Лучше держи своего дружка, и крепче!
Она принялась запихивать в рану марлю.
Джонни приподнял край кухонного полотенца, заглянул под него.
– Успели как раз вовремя, – с ухмылкой заметил он. – Старина Ред Гамильтон уже стал синеть.
За окном послышался шорох шин, подъехала какая-то машина. Вполне возможно, что копы, но тут уж мы ничего не могли поделать.
– А ну-ка, нажми хорошенько, – сказала она мне и показала на дырку с торчащей из нее марлей. – Гладильщица из меня никакая, да и швея тоже, но все же попробую подштопать парнишку.
Мне страшно не хотелось прикасаться к ране, но делать было нечего, пришлось повиноваться. Я надавил на края раны, из нее вытекло еще немного гноя, на сей раз – более водянистого. Тут желудок у меня начало выворачивать наизнанку, и я рыгнул несколько раз. Просто не мог сдержаться.
– Кончай, – сказала она. – Коли считаешь себя мужчиной, способным спустить курок и проделать в человеке дырку, должен и с дыркой уметь обращаться, – и принялась зашивать рану длинными стежками крест-накрест, проталкивая иглу в распухшую плоть. После первых двух я отвел глаза – просто не в силах был смотреть.
– Спасибо тебе, – сказал Джонни, когда она закончила. – И еще хочу, чтоб ты знала, я у тебя в вечном долгу.
– Рано радуешься, – заметила она. – И одного шанса против двадцати не дала бы, что он выкарабкается.
– Он выкарабкается обязательно, вот увидишь, – сказал Джонни.
Тут в комнату ввалились Док и Волни. За ними маячил еще один член банды, Бастер Дэггз, или Дрэггз, точно теперь не помню. Тем не менее именно он бегал звонить по телефону на станции автосервиса, и ему сообщили, что феды вовсю шуруют в Чикаго, гребут всех подряд, кто, как им кажется, мог бы иметь отношение к похищению Бремера – последнему крупному делу банды Баркера. В числе арестованных оказались: Джон Дж. (Босс) Маклафин, у которого были свои люди в среде виднейших чикагских политиков, а также доктор Джозеф Моран по прозвищу Плакса.