Все приключения мушкетеров
Шрифт:
– Если бы вы позволили мне окончить фразу, я сказал бы то же самое.
– Знаете ли вы, где скрывались герцогиня де-Шеврёз и герцог Бокингем?
– Нет, люди мои не могли сказать ничего положительного об этом.
– А я знаю.
– Вы?
– Да, или по крайней мере я так думаю. Они были один в улице Вожирар № 25, другой в улице Ля-Гарп № 75.
– Угодно ли вам, чтоб я арестовал их обоих?
– Теперь уже поздно: они наверно уехали.
– Все равно, можно справиться.
– Возьмите десять человек из моих гвардейцев
– Иду.
И Рошфор бросился вон из комнаты.
Оставшись один, кардинал подумал с минуту и позвонил в третий раз.
– Тот же офицер явился.
– Приведите пленника, сказал кардинал.
Снова привели Бонасиё; по знаку кардинала офицер удалился.
– Вы меня обманули, строго сказал кардинал.
– Я! я обманул вашу эминенцию! сказал Бонасиё.
– Ваша жена ходила не к продавцам полотна в улицы Вожирар и Ля-Гарп.
– Боже праведный, к кому же она ходила?
– Она ходила к герцогине де-Шеврёз и герцогу Бокингему.
– Да, сказал Бонасиё, припоминая, – вы правы. Я несколько раз говорил жене, что это удивительно, что продавцы полотна живут в таких домах, где нет и вывесок, и жена каждый раз смеялась. Ах! сказал Бонасиё, бросаясь к ногам кардинала, – вы действительно кардинал, великий кардинал, гениальный человек, которого все уважают.
Как ни ничтожно было торжество, одержанное над таким простым человеком, каков был Бонасиё, кардинал все-таки насладился им минуту; потом сейчас же, как будто в уме его промелькнула новая мысль, на губах его появилась улыбка и, протягивая руку лавочнику, он сказал:
– Встаньте, друг мой, вы честный малый.
– Кардинал дотронулся до моей руки! Я дотронулся до руки великого человека! вскричал Бонасиё. – Великий человек назвал меня своим другом!
– Да, друг мой, да! сказал кардинал отеческим тоном, который он иногда принимал, но которым он обманывал только тех, кто не знал его. – Так как вас подозревали напрасно, следовательно вам нужно удовлетворение, то возьмите этот кошелек, с сотнею пистолей, и извините меня.
– Мне извинить вас! сказал Бонасиё. не решаясь взять кошелек, вероятно опасаясь, что этот предлагаемый подарок только шутка. – Но вы могли арестовать меня, вы можете подвергнуть меня пытке, повесить меня, вы властелин, я не смел бы сказать ни слова. Вас извинить! Помилуйте, что вы говорите!
– Ах, любезный мой Бонасиё, я вижу вы великодушны, и благодарю вас за это. Итак, вы возьмете этот кошелек и уйдете не совсем недовольным.
– Я ухожу в восторге.
– Прощайте же, или, лучше сказать, до свидания, потому что я надеюсь, что мы увидимся.
– Когда вам будет угодно; я всегда готов к вашим услугам.
– Будьте спокойны, мы будем часто видеться, потому что я нахожу чрезвычайное удовольствие в вашей беседе.
– О! ваша эминенция!
– До свидания, г. Бонасиё, до свидания.
Кардинал сделал ему знак рукой, на который Бонасиё отвечал поклоном до земли и вышел, пятясь назад.
– Это хорошо, теперь этот человек готов умереть за меня. Кардинал начал с величайшим вниманием рассматривать карту ла-Рошели, разложенную, как мы уже сказали, на его письменном столе, чертя карандашом линию, где должна была пройти знаменитая плотина, которою полтора года спустя заперта была гавань осажденного города.
Когда он был вполне погружен в эти стратегические соображения, дверь снова отворилась и вошел Рошфор.
– Ну, что? спросил кардинал, вставая с места с живостью, доказывавшею степень важности, которую он придавал поручению, возложенному на графа.
– Действительно, отвечал он, – молодая женщина двадцати шести или двадцати восьми лет и мужчина тридцати пяти или сорока лет жили, – один четыре дня, другая пять в тех домах, о которых вы говорили; но женщина уехала сегодня ночью, а мужчина утром.
– Это они! сказал кардинал, смотря на часы. – И теперь, продолжал он, – уже поздно догонять их: герцогиня уже в Туре, а герцог в Булони. Надо настигнуть их в Лондоне.
– Какие будут ваши приказания?
– Ни слова о том, что произошло; надо, чтобы королева была совершенно спокойна; чтоб она не знала, что нам известна ее тайна, пусть она думает, что мы преследуем какой-нибудь заговор. Пошлите ко мне канцлера Сегие.
– А что вы сделали с этим человеком?
– С каким? спросил кардинал.
– С Бонасиё?
– Всё что было возможно. Я сделал из него шпиона жены его.
Граф Рошфор поклонился, как человек, глубоко сознающий превосходство своего господина, и вышел.
Оставшись один, кардинал снова сел, написал письмо, запечатал его своею собственною печатью и позвонил.
Офицер вошел в четвертый раз.
Позовите ко мне Витре, сказал он, – и скажите, чтоб он приготовился в дорогу.
Минуту спустя, человек, которого он требовал, стоял перед ним, в сапогах со шпорами.
– Витре, сказал кардинал, – вы поедете немедленно в Лондон. Не останавливайтесь в дороге ни на минуту. Вы отдадите это письмо миледи. Вот вам предписание о выдаче двухсот пистолей, подите к моему казначею и велите выдать их вам. Вы получите столько же, если возвратитесь назад через шесть дней и хорошо исполните мое поручение.
Курьер, не говоря ни слова, поклонился, взял письмо и предписание о двухстах пистолей и вышел.
Вот в чем состояло письмо:
«Миледи.
Будьте на первом бале, где будет герцог Бокингем. У него на камзоле будет двенадцать бриллиантовых наконечников, подойдите к нему и отрежьте два из них. Когда эти наконечники будут в ваших руках, уведомьте меня».