Все приключения мушкетеров
Шрифт:
Хозяйка улыбнулась, и по ее знаку все сели.
Прежде всех подали хозяину, потом Портосу, потом хозяйке, которая раздала гренки без бульона нетерпеливым писцам.
В это время двери столовой со скрипом отворились, и Портос заметил, что маленький конторщик, не могши принять участия в празднике, ел между столовою и кухней.
После супа служанка принесла вареную курицу; при виде этого роскошного блюда все бывшие за столом так вытаращили глаза, что они чуть не лопнули.
– Видно, что вы любите своих родных, госпожа Кокнар, –
Курица была худа и покрыта такой толстой кожей, что кости не могли прорвать ее при всем своем усилии, должно быть они долго искали такой курицы и нашли ее на шестке, где она собиралась умирать от дряхлости.
– Черт возьми! – подумал Портос; это очень неприятно; я уважаю старость, только не вареную и не жареную.
Портос посмотрел кругом, чтобы узнать, разделяют ли другие его мнение, но напротив того все жадными глазами пожирали эту превосходную курицу, возбудившую в нем презрение.
Госпожа Кокнар придвинула к себе блюдо, ловко отрезала обе большие черные ноги и положила их на тарелку своего мужа, потом отделила голову вместе с шеей и отложила для себя, и, отрезав для Портоса крылышко, передала остальное служанке, которая исчезла так быстро, что Портос не успел рассмотреть, какая перемена произошла в лицах конторщиков от обманутого ожидания.
После курицы явилось огромное блюдо с бобами, между которыми виднелось несколько бараньих костей; поэтому можно было бы подумать, что там есть и мясо; но эта хитрость не обманула конторщиков и печальные лица их вытянулись еще больше.
Госпожа Кокнар наложила молодым людям этого кушанья с умеренностью хорошей хозяйки.
Дошло дело до вина. Кокнар налил из маленькой глиняной бутылки по трети рюмки каждому из молодых людей, почти столько же себе, и затем бутылка перешла к Портосу и госпоже Кокнар.
Молодые люди долили рюмки водой, потом, отпив половину, опять доливали водой, и так делали во все время обеда, так что под конец они вместо красного вина пили белое.
Портос осторожно ел крыло курицы и вздрогнул, почувствовав, что колено прокурорши касается его ноги. Он выпил полрюмки этого береженого вина, и узнал в нем отвратительное монтрельское. Кокнар с ужасом увидел, что он пьет неразбавленное вино, и вздохнул.
– Не угодно ли вам бобов, братец Портос? – сказала госпожа Кокнар таким голосом, который давал ему понять, чтоб он отказался.
– Ни за что в свете, – пробормотал Портос, и потом прибавил вслух: – Благодарю вас, сестрица, я уже сыт.
Наступило молчание. Портос не знал, что сказать. Прокурор несколько раз повторил.
– А, госпожа Кокнар! благодарю вас: ваш обед сегодня самый роскошный! Да ел ли я что-нибудь?
Кокнар ел суп, черные ножки курицы и единственную из бараньих костей, на которой было немножко мяса.
Портос думал, что над ним шутят, и начал крутить усы и
Это молчание и остановка в обеде, непонятные для Портоса, имели ужасное значение для конторщиков; повинуясь взгляду прокурора, они медленно встали из-за стола, лениво сложили свои салфетки, поклонились и вышли.
– Пойдите, молодые люди, – сказал с важностью прокурор, – займитесь делом: это полезно для пищеварения.
Как только вышли конторщики, г-жа Кокнар встала и вынула из буфета кусок сыру, пирожное и пирог собственного ее печенья, с миндалем и медом.
Кокнар нахмурил брови, оттого, что увидел много кушаний, а Портос досадовал, что нечего было есть. Он посмотрел, не тут ли еще блюдо с бобами, но его уже не было.
– Решительно, пир, – сказал Кокнар, шевелясь на своем стуле. – Решительно, пир, epulae epularum; Лукулл обедает у Лукулла.
Портос взглянул на стоявшую подле его бутылку: он надеялся пообедать хлебом и сыром с вином, но вина в бутылке не было, а хозяин и хозяйка не замечали этого.
Портос съел ложечку пирожного, попробовал пирога госпожи Кокнар и подумал:
«Теперь жертва кончена. О, если б я не надеялся вместе с г-жей Кокнар заглянуть в шкаф ее мужа».
Кокнар, насладившись обедом, который он называл слишком сытным, почувствовал желание отдохнуть. Портос надеялся, что он останется в этой комнате, но прокурор не хотел об этом и слышать: принуждены были отвезти его в его комнату, и он кричал до тех пор, пока не поставили его кресла против шкафа, в который он из предосторожности уперся ногами.
Прокурорша отвела Портоса в соседнюю комнату, и они начали переговоры.
– Вы можете приходить к нам обедать три раза в неделю, – сказала г-жа Кокнар.
– Благодарю вас, – сказал Портос, – я не люблю употреблять во зло гостеприимство; притом же я так занят своею экипировкой.
– Правда, – сказала прокурорша, вздыхая, – эта несчастная экипировка – большая забота.
– Именно большая, – сказал Портос.
– В чем же состоит экипировка в вашей роте, господин Портос?
– О, во многом: вы знаете, что мушкетеры – отборное войско, и им много нужно такого, без чего могут обойтись гвардейцы и швейцарцы.
– А чего она стоит?
– Это может стоить…
Прокурорша с трепетом ожидала конца.
– Сколько? – спросила она. – Надеюсь, что не больше… и она не могла договорить.
– О, нет, – сказал Портос, – оно будет стоить не больше 2,500 ливров; я думаю даже, что при соблюдении экономии можно обойтись двумя тысячами.
– Боже мой, две тысячи ливров! Да это целое состояние.
Портос сделал гримасу, значение которой она поняла.
– Я попрошу вас оценить каждую вещь особо, – сказала она, – потому что, имея много родственников и большую опытность в торговле, я почти уверена, что куплю все вдвое дешевле вашего.