Всё пришедшее после

Георгиев Всеволод

Виталику было с ней легко. Он безотчетно ловил невольные взгляды парней, посматривающих на видную девушку рядом с ним, с Виталиком. Прохожие на улице и пассажиры метро тоже провожали глазами высокого юношу в лыжной шапочке с иностранными буквами и темноглазую девушку в короткой шубке.

Он проводил ее до самого дома, и они договорились созвониться после каникул. Виталик почувствовал себя счастливым, когда она, прощаясь, провела ладонью по его щеке.

Да, да, да, вы правильно подумали: как это ни банально, они стали встречаться. Вечная история – что было, то и будет; и что

делалось, то и будет делаться, – и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «Смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.

Клавдия, занятая Вадимом, спохватилась слишком поздно. Виталик уже влюбился со всей силой тянущегося к солнцу попранного растения и не желал слушать материнских увещеваний. К Вадиму обращаться было бесполезно, Зинаида Зиновьевна, напротив, поощряла дружбу молодых людей.

Лия представила Виталика своей квартирной хозяйке, а также подруге, с которой вдвоем снимала комнату.

Однажды Лия, лукаво улыбаясь, позвенела перед Виталиком ключами, полученными от Зизи. В толпе зрителей они вышли из кинотеатра им. Моссовета и пошли к Садовому кольцу.

Фильм назывался «Анжелика и король», в нем играла несравненная пара: Мишель Мерсье и Робер Оссейн. Короля Людовика XIV играл Жак Тожа, а полицейского Дегре – Жан Рошфор.

– Женщина – игрушка в руках мужчин, – сказала Лия.

Виталик, подумав, осторожно возразил:

– По Анжелике этого не скажешь. Как это у нее получается разбивать сердца, карьеры, жизни и сеять смерть?

– Красота – страшная сила!

– Мне кажется, красота, сила, ум – не абсолютные величины; важней всего, какой знак стоит перед ними – плюс или минус. Они могут нести и добро, и зло.

Лия внимательно и весело посмотрела на него.

– Какой ты у меня умный. И сильный. И красивый.

Она взяла его под руку и прижалась щекой к его плечу.

– Все-таки жалко, что уже весна.

– Почему жалко?

– Потому что мне хочется сходить в лес на лыжах. С тобой.

– Еще много зим впереди.

– Кто знает, где мы будем? Меня распределят в какую-нибудь сельскую школу на краю земли.

– А в Московскую область у вас не распределяют?

– Хорошие распределения – только по блату. Или надо идти и хорошенько попросить, в ногах поваляться. Девушкам это иногда удается. – Лия опустила голову. – Анжелика ради любимого была готова на все.

Виталик стиснул зубы и ничего не сказал. Лия попала ему прямо в сердце.

Уже смеркалось, когда они вошли в пустую комнату Зизи. Виталик сел на знакомый диван, она опустилась на пол, положила голову ему на колени.

– С тобой так спокойно. Не хочется ни о чем думать.

Когда их губы слились, часы перестали отсчитывать время шаг за шагом, оно понеслось вскачь. Лия опомнилась первая, встала и зажгла свет.

– Прости, милый, скоро придет Зинаида Зиновьевна.

Погладила ему щеку. Он опять нашел ее губы губами.

– Пощади, – сказала она, прижимаясь к нему…

Но их день настал. День, который перешел в чудесную ночь.

Лия аккуратно сняла постельное белье Зизи и постелила новое, принесенное с собой. Она велела Виталику раздеться, а сама пошла

в ванную. Вернувшись, Лия потушила свет и скользнула под одеяло.

И опять исчезло понятие времени. И пять человеческих чувств исчезли и образовали одно.

Вечная пара, вечные два полюса – мужчина и женщина, разделяемые обществом и бытом, временем и расстоянием, предрассудками и распущенностью, детьми и родителями, воспитанием и феминизмом, самолюбием и деньгами, забвением и предательством, судьбой и смертью, вопреки всему эти двое из века в век находят друг друга, чтобы слиться в одно целое, потерять себя в нежном объятии, наносить и зализывать раны, восторгаться и страдать, падать, подниматься, прощать, прощаться, ненавидеть, мстить, жертвовать собой, мучить, возрождаться и умирать…

– Подожди, надо что-нибудь подстелить, – она отыскала рукой приготовленное полотенце, подложила под себя, – иди ко мне, милый.

Потом они лежали рядом, счастливые и довольные собой и друг другом. Она тихо сказала:

– Кровь капает.

– Дай посмотреть.

– Ни за что в жизни. – Она скомкала полотенце и запихнула его под диван.

– Тебе больно?

– Совсем чуть-чуть. Ты – такой славный.

Они уснули, как уставшие дети, и сон их был глубокий и сладкий, такой сон, когда капельки слюны показываются в уголке губ и елеем стекают на подушку.

Лия встала раньше него. Она вошла чистая и свежая из-под душа в залитую солнцем комнату. Виталик открыл глаза. В истоме он не мог сжать пальцы в кулак, но, увидев Лию, встрепенулся.

Она подошла к нему, взъерошила волосы:

– Вставай, соня.

Виталик, лежа, обнял ее ноги, притянул к себе и уткнулся лицом в прохладные колени под халатом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Прекрасно.

Он невольно взглянул под диван.

– Не смотри, я его уже выбросила. Все! Была, и нет девушки! Вставай, пойдем со мной.

Виталик потянулся к одежде.

– Нет, одеваться не надо. Давай руку. Давай, я не смотрю.

Она привела его в ванную, поставила под душ и открыла воду. Сотня тугих теплых струй, шелестя, забила из шланга.

– А теперь закрой глаза и не открывай.

Виталик чувствовал, как она водит струйками по спине, рукам, груди, подбирается к животу, приговаривает:

Не любишь, не хочешь смотреть?О, как ты красив, проклятый!

Она прибавила напор воды, потом еще. Его голова сама собой запрокинулась, и он потерял ощущение реальности…

Сознание медленно возвращалось к нему. Он помотал головой и открыл глаза. Слабые струйки воды стекали по телу.

Она завороженно наблюдала за ним, как человек, переживший грозу, смотрит на голубое небо и последние капли, звонко падающие с веток деревьев.

Виталик, бывший в детстве игрушкой для взрослых, изо всех сил старавшийся забыть, как дурной сон, солоноватый вкус и сладкий запах порока, бесстыдные желания мужчины и утонченную похоть увядающей женщины, с Лией обрел уверенность в себе, чувство полета, искал с ней встреч и с сожалением расставался.