Все продается и покупается
Шрифт:
Так что же изменилось со вчерашнего дня? Что заставило Генерала принять совершенно противоположное по смыслу решение? Ни Ольга, ни я этого не знали. Но интуиция мне подсказывала, что вопль Аркадия о помощи и перемена в настроении Виктора Сергеевича как-то связаны одно с другим. Очень даже может быть.
Я свернула в проезд между своим и соседним домами, и солнце, опустившееся уже до крыш сараев, ослепило меня. Однако! Я и не заметила, что от облаков, закрывавших небо с самого рассвета, и следа не осталось. Прояснилось!
Знакомый мне «уазик» оказался на утоптанной ребятней площадке, неподалеку от сараев и стоявших в ряд с ними гаражей. Я свою «девятку» никогда там не ставлю – ночью место темное и далекое от окон. Угнать не угонят, а колес лишиться можно. Каждый же раз загонять машину в гараж лень. И утром настроение портится от мысли, что день начнется с отпирания застывших замков.
Аркадий у машины был не один. В собеседниках у него оказался здоровенный малый в униформе отморозка позапрошлого года, и увлечены были они друг другом до такой степени, что не замечали меня, пока не подошла к ним почти вплотную. Разговаривали тихо, но без тени обычного людского дружелюбия, характерного даже для незнакомых друг с другом людей.
«Псарня» и «Стихарь» – два слова удалось уловить мне, и они заставили меня прислушаться. Поздно. Заметив меня, Аркадий хлопнул отморозка по плечу, вроде как в шутку взял рукой за грудки и, повернув к себе спиной, послал толчком куда подальше. Тот, оглядываясь и недовольно что-то ворча себе под нос, по-моему, не вполне цензурное, пошел вперевалку к стоявшему невдалеке мощному малиновому джипу. А я-то грешным делом подумала, что и в моем дворе «достали» Трегубова люди Радика Абдулатипова.
– Наконец-то дождался! – улыбнулся мне Аркадий.
– Кто это? – показала я на верзилу, уже усаживающегося в свой грузовик.
– Сыщик есть сыщик! – Аркадий разулыбался еще шире. – Заметь, каждую нашу встречу ты начинаешь с вопросов.
Что-то не похож собаковод на человека, доведенного неприятностями до отчаяния.
– Это, Татьяна, Стихарь. Евгений Стихарев-Кутузов. Представитель вышестоящей организации.
– Начальство? – поинтересовалась я.
– До сегодняшнего дня – почти.
– А что изменилось сегодня? – задала я ему так измучивший меня вопрос.
– А сегодня он для меня стал грязью. Был князь, стал грязь!
Аркадий рассмеялся, довольный рифмой, а я протянула ему его записку. Он сразу посерьезнел, и я отнеслась к такой перемене с недоверием. Чересчур резко он ее произвел, будто роль вспомнил.
– Спасибо, что приехала. – Он пожал мне руку, и я даже сквозь перчатку почувствовала, какая горячая у него ладонь.
Стихарев-Кутузов отчаливал осторожно. Заложил плавный поворот и провел тихо урчащую машину рядом с нами. А когда проехал, я увидела его внимательные глаза в зеркале заднего вида.
– Кто тебе рассказал о
Мы встали друг к другу лицом, и я остановила его руку, потянувшуюся было к моему плечу: не время для вольностей.
– Ну не ты же. И не Стихарь. Его, как ты понял, я увидела сегодня в первый раз.
– Ты сегодня, как колючая проволока, – порадовал он меня комплиментом. – Такая же жесткая и цепкая.
– Постараюсь соответствовать сравнению. Давай пройдемся, посмотри, Аркадий, как погода к вечеру разгулялась!
– Мне нельзя выпускать из поля зрения машину. Деньги там.
Деньги – дело святое. Ну что ж, прогуляемся возле машины.
– У меня, Татьяна, похоже, всерьез намечается война с уголовниками. Начало военных действий, – он усмехнулся, и улыбка показалась мне грустной, – определилось вчерашним разговором в «Тройке». А виновник всему этот самый Стихарев-Кутузов. Видишь ли, Генерал... ты знаешь, что его имя и фамилия Щипачев Виктор Сергеевич? А, и тоже от Ольги? О, женщины! – Он всепрощающе вздохнул и продолжил: – Генерал до последнего времени надежно оберегал нас с Лариком... Да, с Борисовым. Теплицы ведь тоже щипачевская собственность.
Короче, благодаря Виктору Сергеевичу уголовники так и не смогли сесть нам на шею, хоть и всерьез пытались. А тут эта дубина, Стихарь, сам в петлю к ним сунулся и меня за собой потащил. Купил у них несколько раз корм для моих собак, да помногу! Позарился на дешевизну. Видишь ли, мне вполне хватает забот по подбору производителей, дрессировке и поисков объектов для охраны. Стихарю Генерал поручил снабжать нас мясом. Да и вообще, Женечка над нами вроде хозяйского куратора. Доснабжался, недоумок!
А теперь, смешно сказать, пока ума не приложу, как выпутаться из создавшегося положения! Бандюги прописали мне долг и запустили счетчик. Там, Таня, уже такая сумма, что мне не расплатиться. Соглашаться на ежемесячные отчисления, именно их мне предложил Вадим в ресторане, означает поддаться рэкету, но это еще полбеды. Псарня – предприятие доходное, но не настолько, чтобы после выплаты хозяйской и бандитской долей оставалось что-либо еще. Ни работникам, ни мне, ни даже на корм для псов денег не остается. Вот такие дела.
Я смотрела на волевое лицо Аркадия, мужественную фигуру в черном, длинном пальто с рукавами реглан и не верила ни единому его слову. Нет, слишком сильно сказано. Какую-то долю правды, конечно, чтобы убедить меня, он высказал, но плохо продумал свои позиции.
– И с такой «крышей», как Щипачев, ты боишься рэкета? – спросила я насмешливо. – Ты – Трегубов. А с бандитами договаривался Стихарев, и они справедливо считают, что вся ответственность лежит на Стихаре. Или он дорог тебе как брат? Или ходит в родственниках у Генерала? С какой стати ты собираешься принять на себя тяжесть его грехов?